Гость из моря
Шрифт:
В локаторской царила полная тьма, только кое-где призрачным холодным светом мерцали разноцветные шкалы приборов. Что можно отсюда увидеть?
— Замрите на месте и не двигайтесь, пока глаза не привыкнут! — грозно сказал из темноты Волошин. — А то еще устроите нам короткое замыкание в самый пикантный момент.
Постепенно глаза привыкали к темноте. Я уже различал два силуэта, склонившихся над чем-то в напряженном ожидании.
Протяжный скрипучий звук вдруг нарушил тишину: словно медленно раскрылись плохо смазанные ворота.
— Не
— У кого?
— Ну вот, кашалот с вами здоровается, а вы…
— Это был голос кашалота?
— Да. Вернее, один из его голосов. Другие мы не слышим, они в дальней части спектра, но приборы их все записывают, потом я вам покажу. Тут важно ничего не упустить, многое может пригодиться для улучшения нашей техники. Вы не забыли моей голубой мечты — сделать мир прозрачным? Так вот, у кашалота тут есть чему поучиться…
Волошин замолчал, проверяя какой-то прибор, потом продолжал:
— Зрение у кашалота развито слабо, он даже собственный хвост разглядеть не может. Но зато по эхолокации тому же дельфину сто очков вперед даст. Воспринимает сигналы в широчайшем диапазоне частот — от нескольких десятков герц до двухсот тысяч. А верхний предел слышимости нашего с вами уха в десять раз ниже. Так что они в полном смысле видят ушами, различая препятствия до десятых долей миллиметра. А понадобится, так ультразвук может служить и для защиты или нападения: кашалот глушит им добычу, лишает ее способности ориентироваться. И ведь как это ему удается, непонятно! По всем расчетам, приемники звуковых колебаний должны располагаться на расстоянии полуволны между собой. Это десятки метров. Точная математика — а кашалот как-то ухитряется обходиться с приемниками, разнесенными друг от друга всего на метр…
Сергей Сергеевич сокрушенно покачал головой, но тут же бодро добавил:
— Но и мы кое-что умеем, кое-что умеем… Сейчас увидите. Ты готов, Петя?
— Готов. Переключать? — спросил помощник.
— Включай.
И передо мной, слепя глаза, вдруг словно распахнулось окно в какой-то сияющий простор, Это было не окно, а большой экран. На нем по сверкающему полю быстро двигалась продолговатая черная тень, сверху вниз, по диагонали. Справа от экрана на шкале все время менялись цифры: 200… 300… 400…
— Укрупни план, — скомандовал Волошин.
Черная тень вдруг сразу заняла почти весь экран, и я узнал лобастую, будто обрубленную голову кашалота!
— Где он? — спросил я.
— На глубине шестисот с лишним метров, — ответил Волошин, вглядываясь в изображение. — Следите за шкалой справа. Прибавь немного резкости, он у тебя не в фокусе, — это он сказал уже помощнику.
Изображение стало отчетливее. Оно напоминало большую черно-белую фотографию или, точнее, кадр из фильма — ведь кашалот жил, двигался. Несмотря на бедность цветов, полутени отчетливо передавали мельчайшие детали.
Это
Я повернулся к Волошину, но он остановил меня властным жестом:
— Лекции потом, пока смотрите. Изображение хорошее?
— Отличное!
— Признаете, что у нас тут лучший наблюдательный пункт?
— Признаю.
— Очень мило с вашей стороны. За это мы вам сейчас покажем нечто совершенно уникальное. Вы бы хотели увидеть душу этого красавца?
— Душу?
— Ну, если не душу, то хотя бы скелет. Душа, говорят, — пар, ее не увидишь. А вот косточки… Сейчас попробуем.
Сергей Сергеевич легонько отстранил своего молодого помощника и придвинулся поближе к пульту.
Несколько секунд он колдовал с рукоятками…
И вдруг изображение на экране изменилось… Теперь оно напоминало рентгеновский снимок. Отчетливо была видна каждая косточка внутри кита: огромные пластины черепной коробки, мерно и волнообразно движущиеся звенья позвоночника, напоминающие по своим размерам детали какой-то чудовищной машины, гибкие хрящевые утолщения внутри раздвоенного хвоста…
— Мутновато, мутновато, — бормотал недовольно Волошин, наблюдая, как меняется изображение на экране.
— Сергей Сергеевич, локатор улавливает какие-то сигналы! — воскликнул вдруг Петя.
— Какие еще сигналы? — Волошин повернулся к экрану гидролокатора.
По экрану время от времени пробегала голубоватая вспышка.
— Странно… Повторяется почти точно через полторы секунды, — пробормотал Волошин. — Что за помехи?
— Похоже на эхолокацию, — неуверенно сказал Петя. — Видите? Основной сигнал, а потом будто эхо…
— Какая частота?
— Около пятисот герц.
— Ни один эхолот с такой частотой не работает. Просто машина твоя барахлит, нечисто работаешь.
Петя негодующе фыркнул и хотел что-то ответить, но Сергей Сергеевич перебил его:
— Видишь, сигналы исчезли. Явно какие-то помехи были. Ладно, не ворчи, потом разберемся, когда расшифруем все записи. А пока лучше за китом следи, а то потеряем его.
Изображение кашалота, в самом деле, сдвинулось к самому краю экрана. Петя начал что-то подстраивать, но тут же, оглянувшись, сказал:
— Сергей Сергеевич, он беспокоится.
— Кто?
— Кит.
— Ладно, переключи.
Изображение на экране снова стало прежним: черный кашалот на сверкающем фоне. Кит вел себя беспокойно, это заметил теперь и я. Дважды он так стремительно менял направление, что почти исчезал с экрана, и Волошину не сразу удавалось его опять «поймать в кадр».