Гостеприимная Арктика
Шрифт:
Я принес его к нам в лагерь и в присутствии моих спутников осторожно вскрыл перочинным ножом. Внутри находился документ, сравнительно хорошо сохранившийся, несмотря на то, что заливка сургучом не была вполне герметической.
Мы не без волнения развернули отсыревший листок бумаги, послание нашего великого предшественника, которое прождало нас здесь больше полустолетия. Казалось чудом, что через столько лет еще можно прочесть четкий почерк Мак-Клинтока. Мы находились под обаянием прошлого; подобное же чувство я испытывал впоследствии, через 5 лет, беседуя в Лондоне с бодрой и приветливой старушкой, вдовой Мак-Клинтока, и с его сыновьями [17] .
17
Мне
Найденный нами документ представлял собою печатный бланк; часть текста была в него вписана красными чернилами, а остальное — карандашом. Печатный текст и все написанное карандашом остались разборчивыми, но чернила сильно побледнели [18] .
Содержание документа было следующее (печатный текст здесь воспроизведен своим шрифтом, а рукописный — курсивом):
В 10 футах к северу от этого знака зарыт цилиндрический футляр: Нет [19] .
18
Ввиду этого я решил, что впредь все записки, оставляемые в знаках, я буду писать карандашом, а «вечным пером» буду пользоваться только для записей в дневнике.
19
В экспедициях, посланных на поиски Джона Франклина, было принято зарывать документы в 10 футах к северу от знаков, так как в местностях, населенных эскимосами, последние могли бы унести документ, оставленный на слишком видном месте, в самом знаке.
Следы [20] : Пока не обнаружены.
Наша партия: Все здоровы. Обследовал это побережье по направлению к юго-востоку, на расстоянии около 150 миль. Сани теперь возвращаются на юго-восток, с тем, чтобы подготовиться к переправе на остров Мельвиль. Я намерен пройти на три перехода на запад, с легкими санями, в сопровождении двух людей. Затем вернусь к главной партии и постараюсь добраться до острова Дили [21] .
20
Речь идет о следах экспедиции Франклина.
21
Это обследование Мак-Клинток совершил, отправившись со своей базы на о. Дили (возле юго-восточной части побережья о. Мельвиль). Это путешествие продолжалось 105 дней (с 5 апреля по 18 июля) и составило 1 030 геогр. миль. Его часто называют «величайшим из арктических путешествий», и действительно, оно было лучшим санным путешествием того времени.
Ф. Л. Мак-Клинток. 15 июня 1853 г. вечером.
Курьезно, что этот документ мы нашли вечером 15 июня 1915 г., т. е. ровно через 62 года после того, как он был оставлен.
ГЛАВА XXX. ОТКРЫТИЕ НОВОЙ СУШИ
Семнадцатого июня я велел моим спутникам идти весь день прямо на север, насколько позволяют условия местности, а сам пошел на юго-восток, к мысу Мак-Клинтока, где восстановил знак и поместил в него записку, взамен вынутой нами. Затем я отправился на север, чтобы догнать нашу партию.
Около 2 часов пополуночи я увидел, что мои товарищи расположились лагерем на расстоянии 5 миль впереди меня. В этот момент я находился на вершине 6-метрового тороса и осматривал в бинокль береговой лед, стараясь обнаружить тюленей. Не найдя их, я направил бинокль на север, так что в поле моего зрения оказался наш лагерь и было видно все, что там происходило.
Палатка была раскинута, и собаки привязаны. Томсен кормил их. Уле находился в палатке и занимался стряпней. К западу от лагеря Стуркерсон карабкался на торос; взобравшись на вершину, он сел, вынул бинокль из футляра, тщательно протер стекла нашим неизменным куском чистой фланели и, упираясь локтями в колени, направил бинокль на север. Я с интересом следил за Стуркерсоном, так как, находясь на 5 миль дальше меня к северу, он, конечно, мог видеть объекты, недосягаемые в данный момент для моего бинокля.
По-видимому, в течение первых 5 минут Стуркерсон не обнаружил ничего интересного, так как он медленно повернул бинокль на восток, а затем — на юго-восток. Но тут, еще не отнимая бинокля от глаз, он сделал движение, которое, как я догадался, сопровождалось восклицанием: действительно, в лагере Уле вылез из палатки, а Томсен прервал кормежку собак и оглянулся на Стуркерсона. Через мгновение оба бегом бросились к нему.
Все это могло означать только одно — открытие новой суши и притом гораздо более крупной, чем островки, которые мы видели в течение всего дня. Я встал на своем торосе и тщательно оглядел всю восточную сторону горизонта, но ничего не нашел. Очевидно, мой наблюдательный пост не мог конкурировать с более высоким торосом Стуркерсона.
Тогда я направился к лагерю, преодолевая соблазн пуститься к нему бегом. Поведение моих спутников можно было объяснить только открытием крупной новой суши. Но подобное открытие казалось мне такой удачей, что я боялся преждевременно поверить в нее, чтобы не пришлось потом горько разочароваться.
Однако я вскоре увидел, что Стуркерсон спешит навстречу мне по санной колее, а Томсен и Уле распаковывают на санях груз, который уже был завернут и затянут ремнями перед ночлегом. Последнее было весьма выразительно, так как Томсен и Уле, как истые норвежцы, привыкли отмечать пиршеством каждое радостное событие; очевидно, они производили раскопки в нашем багаже в поисках чего-нибудь особенно вкусного. У нас было оставлено про запас немного сгущенного молока на случай, если кто-нибудь заболеет, хотя я и считал совершенно невероятным, чтобы здоровый человек мог заболеть при таком гигиеническом образе жизни, как наш. Кроме того, в большой коробке из-под печенья, уже давно опустевшей и использованной для хранения других предметов, удалось наскрести по углам некоторое количество крошек.
Прежде всего мы все взобрались на торос, по очереди осмотрели в бинокль новую сушу, тщательно взяли по компасу ее пеленги и зарисовали контуры. Затем отправились в палатку и угостились своего рода супом или похлебкой из подогретого сгущенного молока и крошек от печенья. Никто из нас не считал, что подобное блюдо лучше тюленьего мяса, но это было не похоже на обычную нашу еду, а потому вносило психологический элемент, необходимый для пиршества.
Вследствие возбуждения мы на этот раз спали меньше, чем обыкновенно, и в 5 часов пополудни выступили в путь через пролив по направлению к новой суше. По дороге использовали тюленью лунку, чтобы произвести промер: глубина составляла около 140 м.
Пройдя мимо цепи песчаных островков и покрыв расстояние в 12 миль, мы к часу пополуночи 19 июня достигли побережья новой суши. Первым вступил на него Уле.
Вследствие туманной погоды нам не удалось осмотреть окружающую местность с высокого холма и точно определить географические координаты данного пункта. Пришлось ограничиться сооружением знака, представляющего собою полутораметровую кучу гравия, в которой мы поместили документ следующего содержания:
20 июня, 2 часа пополуночи
Настоящую землю, насколько мне известно, первым увидел участник Канадской арктической экспедиции Стуркер Стуркерсон 18 июня 1915 г., в 2 часа пополуночи, с тороса, находящегося примерно в 14 милях к (истинному) западу от знака, где оставлена эта запись. С вышеуказанного тороса, высотой около 12 метров, было видно, что земля простирается с норд-оста до ост-норд-оста. Первым вступил на эту землю участник той же экспедиции Уле Андреасен в 1 час 50 минут пополуночи 19 июня.