Гостеприимный край кошмаров
Шрифт:
В одном Серая Дама безусловно права: хорошо, что у них с Леркой не любовь. Интересно, что она может знать о любви, если у кесу абсолютный матриархат и немногочисленные представители мужского пола находятся на положении рабов? Хотя Демчо не раз обращал внимание на то, как улыбаются друг другу и обмениваются взглядами серые воительницы, сопровождающие наргиянси на встречи с контрабандистами. Они там все поголовно лесби. Или неправильно их так называть: ярлык-то человеческий, а они же не люди, и мораль у них совсем не та, что у людей.
О морали кесу Демчо знал немного. Дед велел
Вчера врач объявил: еще два-три дня, и делать в больнице ему больше нечего. Демчо не смог бы сказать, обрадовало его это известие или наоборот. Здесь он словно сидит в укрытии, и проблемы простые – измерить температуру, сходить в перевязочную, принять антибиотики, а там опять вернется все остальное… У него даже появилась странная догадка, что иные люди болеют только затем, чтобы спастись от невыносимых сложностей жизни, прячутся в свои болезни, как в норы. Потом он решил, что это один из самых мучительных способов от чего-то спастись и ему этого все же не надо.
Стах пришел снова. Не сказать, чтобы совсем некстати, помог склеить большой дворец из цветочных лепестков, предназначенный для южной витрины, – если бы эту работу запороть, пришлось бы вырезать лепестки заново.
Лерка не понимала, что за игру он ведет и чего от него ждать. Скорее всего, он работает на тех, кто желает побольше узнать об Отхори и рассчитывает, что в неформальной обстановке она вспомнит-выболтает то, о чем помалкивала раньше. Стах и сам не скрывал, что интерес к Стране Снов и Кошмаров у него деловой.
На подробности Лерка не скупилась, однако все они были эффектные и несущественные, как декоративные завитки на буквах вывески. Вовсю расписывая, какие это были завитки, она ни полслова не проронила о самих буквах – тактика, уже оправдавшая себя в больнице после пробуждения. Если Стаха подослали гарпии, о Проводнике, о доме, в котором жила в детстве Летняя госпожа, о встрече Лерки с убитым Йонасом ему знать незачем.
Дворец получился высотой почти в человеческий рост. Осторожно, стараясь не задевать пышные торчащие элементы, его прислонили картонной изнанкой к стене.
– Может, сразу вниз оттащить? – предложил добровольный помощник.
– Там пока еще место не готово. Ребята потом отнесут. Главное, чтоб не упал.
– Не упадет, – взявшись за край декорации и попробовав ее пошатнуть, вынес заключение Стах.
Вечерело, ему пора было уходить, но он бесцельно тянул время. Лерка надела поверх рыжей трикотажной майки менеджерскую курточку, пригладила давно не стриженные волосы (решила
– Я пойду, – уловив намек, улыбнулся Стах. – Да, прочитал я «Море за окнами», неплохая вещица. Мне там другое больше понравилось, «Повернуть за угол» – помнишь, про кассира, который мечтал ограбить свой банк, а потом его самого застрелили во время ограбления? Последняя фраза о том, что его душа облачком полетела за машиной грабителей, это, знаешь, как пуля, которая под конец попадает в десятку.
– А мне там еще нравятся «Дорога к озеру» и «Лилия у моста». Хотя про лилию, где утопившаяся от несчастной любви девушка выходит по вечерам из воды и пристает с разговорами к прохожим, слишком грустно. Я предпочитаю хеппи-энды.
– Про любовь у него лучше «Дорога к озеру».
– Ага, – подтвердила Лерка: она тоже так считала.
Стах отбыл в приподнятом настроении – наверное, потому, что сошлись во мнениях. Из окна чердачной комнаты открывался вид на площадь Процветания, в этот час запруженную народом – кто в супермаркет, кто из супермаркета, – и Лерка смотрела, как он идет через толпу к трамвайному кольцу.
Он ей нравится, никуда не денешься. С самой первой встречи. Тем досадней, если он человек гарпий.
В женских журналах и в Инете Лерке не раз попадались анкеты «На что вы в первую очередь обращаете внимание, когда смотрите на мужчину?», «Что вы считаете главным для привлекательного мужчины?». Если кто-нибудь ошеломляюще красивый вроде Проводника, он само собой привлекательный, но если обыкновенный парень, каких вокруг полно, тогда для Лерки главными были не черты лица, не треугольная спина, не мускулы и не рост, а то, как он двигался.
Стах в этом смысле был великолепен. Походка немного вразвалку, и в то же время видно, что координация отменная. Большой и тяжелый, ступал он легко, словно крупный зверь, и всякое его движение перетекало в другое с экономной плавностью: ничего лишнего, каждая мышца знает свое дело. В драке она его тоже видела – можно сказать, повезло… Да на самом деле им с Лидией тогда невероятно повезло, что он оказался поблизости. Точно ведь его имел в виду Кирсан, больше некого.
Прищурившись, Лерка оперлась коленом о низкий подоконник, усыпанный цветными обрезками. Стах подошел к остановке, исчез за длинной одноэтажной постройкой, похожей на потрепанный вагон без колес. По ту сторону открытого пространства теснились под золотым небом линялые, испещренные пятнами и потеками многоэтажные дома Птичьего Стана.
«Надо разобраться, что он за человек», – подумала Лерка, хмурясь.
Потом поглядела на будильник в виде желтой лягушки, тикающий в углу подоконника. Через полчаса она спустится в тесную столовую, на семейный ужин в кругу Никесов, и будет улыбаться, будет излучать креативный энтузиазм: пусть всем станет ясно, что она исправилась. Надо, чтобы ее взяли на праздник в Летний Дворец вместе с остальными юными менеджерами, – их туда уже пригласили, плакаты с историями о хорошей девочке Сандре, которая подавала хороший пример, произвели на дворцовых распорядителей должное впечатление. Лерке тоже позарез нужно туда попасть.