Гостья
Шрифт:
Тут только я спохватился, что мы с Такой говорим на итике, языке избранных, и некоторые из окружающих могут его не понимать. В отличие от адапта, в школе его не изучают. Но я недооценил современных молодых людей.
– Я могу! Свидетельствую в её пользу! – тоненький голос Виниви дрожал, но итик у неё шёл чистый.
– Я, Виниви Эита Тбар, дочь Каменщиков. Два года я видела её почти каждый день. Свидетельствую об отсутствии её вины перед общиной Каменщиков. Нет свидетельств её вины перед колонией Имллт. Вину же перед Законом искупает Контракт, – одним духом выдала на итике дочка полицмейстера.
– Ну ты даёшь, Виниви, – ошарашено пробормотал Ута-старший.
– Кто ещё? – поддерживая официальный тон, громко спросил я.
– Я! Я! – Крат наконец-то вырвался из объятий Уты-старшего. – Что нужно говорить?
– Повторяй за Виниви, – подсказал ему Ута-младший.
– Свидетельствую… – прочистив горло, Крат тоже довольно внятно повторил формулу поручительства. Оказалось, что он из общины Земледельцев. Понятно, почему такой красавчик – они там все, кто на земле работает, как на подбор. Вроде как близость к природе облагораживает… Но молодец, тоже ведь не отстаёт от товарищей. Даже итик вон освоил…
Но каков союз, вы только подумайте – общины Каменщиков и Земледельцев вместе о чём-то свидетельствуют. Упасть – не встать! Да, новые времена с этой молодёжью наступают, не иначе!
Следующей выступила Имет. Сердито вытерев слёзы, она буквально пропела на итике всё, что нужно, добавив к общей куче ещё и свидетельство своей родной общины Медников. Ну, она-то понятно, это у неё в крови – дедушка её был известным на всю колонию учёным, им Медники по сей день гордятся.
– Трое! Достаточно! – я жестом остановил Уту-младшего, открывшего было рот, чтобы поддержать свидетельства товарищей. Ещё только свидетельства от Контрабандистов тут не хватало…
– Частный Контракт!
Да, я всё-таки произнёс эти слова! Уже сколько лет я был адво, но этот контракт у меня первый. Великая Мать, помоги мне!
– Условия контракта? – спокойно спросила светловолосая косможительница Така.
Или жизнь спасать, или деньги зарабатывать – всегда надо делать что-нибудь одно. Делать два этих дела сразу, как правило, не получается. Я усвоил это ещё от отца, когда мы с ним как-то в шторм на баркасе спасли незадачливых новичков, что перевернулись прямо напротив устья Уараты. Вернулись тогда только под утро, все мокрые, усталые и без рыбы – груз пришлось выбросить… Отяжелевшая из-за нежданных пассажиров отцовская посудина уже не выгребала против злой штормовой волны, не вытягивал мотор…
– Цена твоя. И без торга! – я сознательно перевернул официальную формулу шиворот-навыворот. Впрочем, в данной ситуации это выглядело не более нелепо, чем всё остальное.
В глазах затесавшейся в ряды студентов юной охотницы мелькнуло не то недоумение, не то уважение…
– Контракт заключён! – она сделала характерный жест, будто сама себе пожимает руку.
– Контракт заключён! – я повторил этот жест, только с учётом того, что одна рука была занята оружием.
Ну вот и всё. Теперь вся ответственность за её жизнь была на мне. Целиться в косможительницу больше не было необходимости. Самое время решать – что же делать дальше.
Запястьем руки, сжимавшей пистолет, я потёр подбородок и задумался. «И почему я вечно попадаю в такие истории?» – в который уж раз подумалось мне. «Других не зовут», – сам собой родился в голове ответ. Что ж, посмотрим, чем в этот раз всё закончится…
Тем временем многие из окружающих так до конца и не поняли, что произошло. Имет продолжала всхлипывать где-то у меня за спиной. Юноша по имени Крат смотрел на меня, выкатив глаза. Исключая саму охотницу, более или менее правильно оценивала ситуацию, наверное, только Виниви – даже братья Ута посматривали на неё.
– Тебя что-то держит здесь? – спросил я косможительницу на адапте. – Какие-то вещи, снаряжение?
Я понимал, что в белом парадном комбинезоне с дурацкого напыщенного приёма даже охотнице на Космодроме делать нечего. А ещё мне было интересно послушать, как она говорит на адапте.
– Сумка, – ответила та.
– Где?
– В общежитии, в Университете, на Выселках.
Говорила она мягко, даже с лёгким акцентом центральной равнины. Вот это да! Просто класс!
– На Выселках, говоришь… – пробормотал я, пряча пистолет в кобуру.
Была ещё пара вопросов, которые меня интересовали.
– У кого коммуникатор? – как бы между прочим спросил я.
Имет растерянно оглянулась на Уту-младшего, тем самым невольно выдав его. Тот, заметив это, только чуть усмехнулся.
– У меня, – неторопливо откликнулся младший сын контрабандиста и похлопал себя по нагрудному карману комбинезона.
– Где взял?
– Верну!
Я погрозил ему пальцем.
– Я не полицейский, – сказал я парню.
– Я знаю, – отозвался тот.
– Но я слышал твои слова.
– Я понял, – Ута-младший снова улыбнулся в ответ, в глазах мелькнула озорная искорка…
Парень был себе на уме, как и положено сыну контрабандиста.
– Кто из вас умеет водить машину? – снова обратился я ко всем.
Этот вопрос содержал вполне понятный подтекст. «А кто угнал машину профессора?» – вот как это должно было звучать для понимающего человека.
– Я! – Крат энергично вскинул руку.
Ута-старший, который выглядел не только крупнее и сильнее, но и старше Крата, покачал головой. Он-то понял, в чем был вопрос.
– Мы все вместе это сделали! – храбро сказала Виниви. И она тоже была понимающим человеком. И у неё, у дочки полицмейстера, это тоже было в крови. Ута-старший оглянулся на девушку с удивлением и благодарностью.
– А я сюда всех привёз, – чуть улыбнувшись, добавил он, развивая версию своей нежданной заступницы.
– Автобус-то хоть на ходу остался? – я критически глянул на Уту-старшего.
– Остался на ходу, – усмехнулся тот в ответ, показывая, что сына контрабандиста смутить чем-то не так просто. – И энергии ещё на полдня хватит разъезжать…