Гостья
Шрифт:
Сенатор Ао, Улл, «Размышления вне кабинета»,
«Бюллетень Независимого Комитета по наблюдению и арбитражу»,
вып. IX, Стр. 105
Случилось это две недели назад. Если расширять временные координаты – происшествие имело место ранней весной, примерно за два с половиной года до войны. Я потом много думал об этой истории, то пытаясь смотреть на факты беспристрастно, а то, напротив, вспоминая и анализируя свои тогдашние переживания. Через какое-то время я бросил это занятие, поняв, что высший смысл всего произошедшего всего лишь в том, что только Великая Мать могла провести нас через эту запутанную цепочку затейливо связанных между собой событий без жертв и катастрофических потерь.
Происшествие
Историю с Гостьей я лучше расскажу с самого её конца – именно с того момента, как сам в неё влип. Обратный порядок в изложении событий будет примерно соответствовать тому, как мне открывались разные подробности этого загадочного и неординарного для нашей скромной планеты события – вплоть до того момента, когда всё окончательно, как мне тогда казалось, прояснилось.
Имет, моя приёмная дочь, в ту пору оканчивала курс инженера-энергетика в Общественном университете Кодда. Университет и его научный городок располагались в посёлке Выселки. Это на нашем, на левом берегу Уараты, километров на тридцать ниже по реке ближайшего к Кодду моста на Шоссе. И от города это тоже километров тридцать, если по Надречному шоссе. В общем, на автобусе не наездишься. И потому жила падчерица в студенческом общежитии. Второй год уже дома только по выходным и праздникам появлялась, да и то не всякий раз.
Впрочем, как я понял, в этом-то и был замысел организаторов Общественного университета под лозунгом «невзирая на общину» – вытащить молодёжь из дому, создать условия для полноценных занятий. У Кожевенников и Медников это не так выражено, но у Рыбаков семнадцати-восемнадцатилетнюю молодёжь по утрам точно ни в какой класс не соберёшь. После ночного лова только к рассвету придут с моря вместе с отцами юноши, и только к обеду освободятся с разборки рыбы и сетей вместе с матерями девушки. Общинное воспитание, безусловно, несёт какое-то здоровое начало, но кто-то же должен становиться врачами и учителями, управлять транспортной системой и энергетическими объектами. Центральное правительство колонии во главе со своим бессменным Председателем Басутой давно и безнадёжно запустило этот вопрос. К тому же, те молодые люди, что уезжали учиться в Инаркт, где был университет, в котором учился и я, там же потом и оставались. Так что столичный университет своей деятельностью только усугублял проблему юго-западного региона. В итоге до таких социальных парадоксов уже дошло, что общины побережья практически без споров (что почти невероятно!) договорились совместными усилиями учредить собственный университет. А в Выселках был давным-давно основанный в складчину Медниками и Кожевенниками научный городок – его для того, кажется, и строили лет пятнадцать назад. Да дело до конца не довели – обычная для общин история. Переругались из-за чего-то, а потом так и застряли на полдороге. Но в этот раз общественная воля была тверда и дошло-таки до набора студентов. И даже на громкий лозунг «невзирая на общину» духу хватило.
Второй год уже крутилась эта машина «общественной надежды». Впервые двери высшего учебного заведения были формально открыты для всех бывших школьников с высоким индексом по итоговому тестированию, а не только для тех, кого направила община. И ведь пошло дело! Откуда только ни приезжали подросшие дети! Хотя большинство было, конечно, из самого Кодда и окрестностей, но нашлись места и для уроженцев весьма удалённых районов. В общем, для нашего мира с его патриархально-общинной основой это была просто маленькая и почти никем не замеченная революция. Мальчишек и девчонок из Медников и Кожевенников ещё можно было представить в одном классе. Ну, ещё детей Каменщиков, которые чаще держались обособленно, всё же можно было с ними мысленно объединить. Рыбаков уже сложнее. Но отпрысков Земледельцев… Охотников из восточных лесов ещё только не хватало для полноты картины! Да что там: я слышал, что в одной группе с Имет учились двое сыновей довольно известного в определённых кругах контрабандиста! И, к удивлению многих, всё было тихо-мирно, учёные мужи на успеваемость студентов не жаловались. В общем – почти овеществлённая мечта об общественном согласии.
Уже второй набор сделали – и, я слышал, неплохо укомплектовали все курсы. И вот первый выпуск приближался…
Итак, заканчивался первый месяц весны – днём солнышко пригревало, но темнело ещё очень рано и ночи были холодны. Валлти в тот вечер была на суточном дежурстве в своём медцентре, расположенном у энергоцентра в Пхата. Она часа два как уехала. А я – только час как со своей смены домой заявился.
Я по службе знал, что в городе намечено некое торжественное мероприятие, для чего было выделено здание Общественного совета Кодда. Там сегодня ожидались гости из столицы плюс ещё какие-то шишки из Парламентской миссии Малого Кольца. Потом я узнал, что намеченный приём призван осветить очередные достижения науки и культуры прибрежного региона. Естественно, в этом участвует вся университетская верхушка. Кроме того, планируется даже представить общественности наиболее способных студентов. Имет училась неплохо, но выдающихся успехов не делала – родная община Медников заставила её учиться на энергетика, хотя девушке хотелось социологии или чего-то в этом роде. Но, тем не менее, в список избранных, как выяснилось, попала и она.
Общественный совет располагается в центре города, недалеко от набережной. Подобные мероприятия заканчиваются поздно. На следующий день был выходной, и у Имет могло родиться искушение после торжественного приёма рвануть домой. Я уже подумывал – не встретить ли мне её на машине, чтобы дочка не тащилась по темноте через полгорода. Да и холодало по вечерам пока ещё очень быстро. Но потом прошла информация, что всех студентов повезут обратно до Выселок на специально заказанном автобусе. А автобус, в любом случае, поднимаясь к стрелке Шоссе от гавани, заезжает в Верхний Кодд, где стоит наш дом. А там – привычная всем водителям остановка, и она не так далеко от нашей улочки. Поэтому, что бы там Имет ни решила, мне можно было не беспокоиться. В общем, это волнительное для местных властей, помпезное и неизбежно тоскливое мероприятие не грозило мне даже минимальными хлопотами. Ну кто же мог подумать, что его ждёт столь драматический финал?
Неожиданный звонок… Как я этого не люблю! Дребезжащий вызов коммуникатора раздался поздно вечером, где-то в половине десятого. Я приволок ноги с дежурства около семи и, наскоро поужинав, к этому моменту уже валялся в постели. И, конечно, я допустил свою обычную ошибку: для того чтобы ответить, мне пришлось вставать. Это только брелок специальной связи, особая тайна каждого агента нашей адвослужбы, у меня всегда на груди, на цепочке. А коробочка коммуникатора с кургузым штырьком антенны обычно ночует там же, где и потайная кобура с пистолетом – на комоде у входа в спальню. До того чтобы таскать с собой пистолет на прикроватную тумбочку, я ещё не опустился.
Первоначально было искушение наплевать на всё и сказать потом, что не расслышал звонка. В конце концов, если бы случилось что-то действительно серьёзное, то запиликал бы не коммуникатор, а брелок специальной связи…
Но я так не могу. Нет, я, тихо ругаясь, всегда встану, потирая лицо, и пойду в темноте, на ощупь, к комоду. При этом, как обычно, удивляясь тому, что, казалось, только мечтал, как бы побыстрее уснуть, а на самом деле уже спал. И сокрушаясь, что теперь всё это придётся начинать сначала… Конечно, если вообще удастся в кровать вернуться…
Сам по себе внеплановый звонок по коммуникатору, как правило, означал для меня какой-либо стресс. Он же был у меня служебный, и звонили по нему, в основном, по службе. Это, конечно, совсем не тот стресс, что при вызове по секретному брелоку специальной связи, который используется только для экстренных случаев. Но всё же… Однако услышать вдруг голос падчерицы с неизвестного адреса вызова я уж совсем не ожидал!
Чтобы понять, что я почувствовал, нужно пояснить, что звонок по коммуникатору для обычных граждан в те времена, по сложившемуся стереотипу мышления, уже самим своим фактом означал отклонение от стандартного хода событий. Коммуникатор был тогда достаточно дорогой и редкой игрушкой. К тому же, относительно малое его распространение среди простых людей сильно снижало его ценность. Если не брать в расчёт силовые структуры и различные службы, то у населения коммуникаторы были, в основном, только у районных старост да у активистов общин. У меня вот был служебный, а у Валлти не было – рядовым врачам не полагалось. И тут Имет звонит… Значит, раз нашла коммуникатор, – точно что-то случилось. Ну, в общем, держись, отчим!