Гостья
Шрифт:
Наконец кусты остались за спиной, и океан распахнул мне свой бескрайний горизонт в голубоватой дымке. Солоноватый ветер, чистый и прохладный, ударил в грудь. Я решил, что пришёл… Это то самое место…
Сняв куртку, я бросил на неё свой пистолет, заметно потяжелевший за день, рядом положил серо-чёрный обтекаемый боевой шлем, который не решился оставить в машине. Потом стащил через голову надоевшую потайную кобуру с портупей и, морщась от боли в разных местах моего пострадавшего на службе тела, развалился на траве.
Солнце, что опускалось всё ниже к горизонту, уже проложило по волнам золотую дорожку. Мне же нужно было ещё свою дорожку продумать. И вот я снова достал бланк Предписания и стал на него глазеть, словно надеясь, что, разобравшись с тем, как он устроен, я пойму и то, как мне поступить.
Если
Своё прозвище и одновременно оперативный позывной – Космонавт – я заработал отчасти потому, что, в отличие от большинства своих товарищей, я умею пользоваться боевым шлемом. Но там-то всё понятно – прочный, защищающий голову корпус с вмонтированным боевым компьютером, аккумулятор, система датчиков. А тут всего лишь документ, просто пластиковый листок – в нём ничего толком и не спрячешь… И откуда такие возможности?
Я все эти две недели пытался понять, где у бланка микрочип. Разглядывал его в своём гараже под мощной лампой, стараясь угадать какую-то внутреннюю структуру. Ну хотя бы увидеть какие-нибудь проводочки… Так ничего и не разглядел.
Представляю себе, как это глупо выглядело со стороны! Агент адвослужбы, призванной улаживать межпланетные конфликты, родом из полудикой окраинной колонии, должен сегодня завершить работу с официальным бланком Космодрома – а вместо этого давай опять с ним играться! Увы, я ничего не мог с собой поделать. Возможно, в каких-то далёких, лучших мирах, где я ни разу не был и, скорее всего, никогда не буду, такого рода «живые» документы – часть высокотехнологичного быта счастливых и гармонично развитых людей. Но здесь, на планете под названием Имллт, даже людям вроде меня, при моей специфической работе, такая вещь очень редко попадает в руки. На моей памяти – я вообще первый обладатель такого именного Предписания во всей своей конторе. Сержант, конечно, и не такое видел. Но то Сержант…
В итоге я решил, что микрочип на бланке спрятан под расположенной в левом верхнем углу золотой тиснёной восьмиконечной звездой, опутанной затейливым вензелем – шифропечатью Космодрома. Звезда сияет в любых лучах да ещё и объёмной кажется из-за голографического эффекта. Объёмной, но не прозрачной – вот так и отвлекается внимание дикарей, наверное. Самая сияющая часть бланка – единственная непрозрачная его часть.
Вот над горизонтом появляется инверсионный след. Звёздный корабль бороздит вечернее небо, направляясь к Космодрому, до которого отсюда почти тысяча километров. Я пригляделся, приподнявшись на локте из травы – идёт почти точно через Кодд. Сам город отсюда, с Наветренных гор, был почти не виден: его скрывал скалистый мыс, который назывался так же – Наветренный. С того места, где я лежал, можно было видеть только краешек бухты с маяком на мысе Прощания да Меловые горы вдали. Корабль визуально пересекал береговую черту где-то ближе к Меловым горам, на склонах которых раскинулись окраинные районы Кодда под названием Шнерс и Меловка.
Всё ясно – у корабля вторая юго-западная посадочная трасса. Я откинулся обратно в траву и попытался рассмотреть серебристую точку в начале инверсионного следа через свой замечательный бланк. Получилось! Вокруг крохотного, переливающегося в закатных лучах зёрнышка, которым выглядел отсюда тысячетонный металлический исполин, вспыхнуло зеленоватое колечко «прицела», и рядом с ним проявились бледные надписи на языке технический итик. Вот так, ребята: вы ещё только снижаетесь для посадки, а про вас тут, в моём документике, уже всё рассказано. Да ещё не на адапте, предназначенном для обывателей, а на итике, языке для избранных, которому и в школе-то уже не учат. И название корабля известно, и номер его в реестре, и тоннаж, и номер запроса к Космодрому Имллт на посадку, и номер коносамента на генеральный груз для таможни, и вообще – всё, что в голову взбредёт.
Хотя, впрочем, для экипажа корабля подобные фокусы, наверное, не новость. Те, кто летает на этих кораблях, на них же и живут. И таких людей мы, планетяне, называем косможителями. Уж они-то точно знают, в отличие от многих моих соплеменников-планетян, почему Космодром пишется с большой буквы.
Кстати, у нас на планете есть ещё одно сооружение, по своему масштабу и значению для колонии подобное Космодрому. Именуется оно Шоссе. На первый взгляд – это всего лишь неправдоподобно прямая и ровная дорога в тысячу километров длиной и в сотню метров шириной. С обоих концов Шоссе заканчивается небольшими восьмиугольными площадями, которые называют почему-то стрелками – может, оттого, что от них, в соответствии со стрелочными указателями, расходятся во все стороны уже обычные, ухабистые и извилистые дороги современности. Я думаю, что оба наших крупных города привязаны к стрелкам Шоссе, а не наоборот. На одном его конце, у юго-западной стрелки, мой родной город Кодд, а на другом – Космодром и столица колонии, именуемая Инаркт. Как раз вдоль Шоссе этот корабль и будет лететь, постепенно снижаясь, до самой посадки. Идеальный ориентир – если, конечно, пилотам звёздного корабля с его навигационными системами нужны какие-то ориентиры…
Все вопросы о том, как может существовать такая идеально прямая, без единого поворота или подъёма дорога, отпадают, когда смотришь на Шоссе в тех местах, где оно пересекает вьющуюся вокруг него реку Уарату. На каждом из мостов, а их всего три, видно, что Шоссе – это не дорога вовсе, а монолитный тысячекилометровый клин, вершина которого на добрых семьдесят метров уходит вглубь земли. Вдавленное древними создателями в планетарную кору, это исполинское сооружение не подвержено влиянию веков – по его видимой грани разъезжай себе на здоровье. А заодно Шоссе и окружающие его посёлки энергией снабжает, и водой даже… Космодром, я думаю, так же устроен – то есть он не площадка бетонная, а восьмиугольная пирамида, повёрнутая к небесам своим основанием. Страшно даже подумать, какой она высоты, то есть глубины. Очевидно, что для таких творений разума наших предков больших букв не жалко. Особенно у нас, на Имллт, где больше никаких крупных сооружений считай и нет. Ну, разве что ещё комплекс термоядерного конвертора в посёлке Пхата, что стоит на правом берегу всё той же Уараты недалеко от Кодда. Там целая композиция из трёх тридцатиметровых белоснежных куполов, пары таких же белых двухсотметровых труб и нескольких зданий поменьше.
Не подумайте, что я отношусь к своему миру пренебрежительно. Я – часть его. Я здесь вырос. Мне уже за тридцать. Я знаю множество полезных и бесполезных вещей, у меня есть лицензия агента адвослужбы, пистолет и половина дома в непопулярном районе Кодда под названием Шнерс. Но я там практически не появляюсь – живу у жены, почти на противоположном конце города, в Верхнем Кодде.
Я люблю свой город. Я с детства помню туманы над гаванью Кодда и глуховатую ругань рыбаков, приведших свои баркасы с ночного лова. Мой отец тоже был среди них, пока море не забрало его у нас с мамой.
Но во мне всегда жила тяга к далёким тайнам. Я помню, как наблюдал приход корабля с Неосвоенных земель. Каждый раз такой корабль, старое железное корыто, приносил с собой кусочек тайны – не меньшей, чем корабли звёздные, которые тоже, незнамо откуда прибыв, проходили в небе над Коддом, снижаясь к Космодрому. Но до звёздных кораблей на Космодроме было не добраться, а к этому кораблю в порту можно было подойти близко. И даже потрогать его рукой. Корабль стоял какое-то время, а потом, неспешно пересекая бухту Кодда, вновь уходил в непостижимую даль.