Государственные игры
Шрифт:
– Не совсем, – признался полковник. – Их самоотверженность простирается только в…, как это будет по-английски? Ограничения? Границы?
– Пределах, – подсказал ему Худ.
– Да. – Байон щелкнул пальцами. – В пределах самой операции. Это все, что я прошу и от вас. Если вы мне поможете доказать, чем занимается “Демэн”, если вы дадите мне за что зацепиться, чтобы я смог попасть на предприятие, то мы справимся с Домиником. Хоть сегодня же.
– Достаточно откровенно, – признал Худ. – Так или иначе, но мы туда попадем. Et merci «И благодарю (франц.).», –
Байон мрачно поблагодарил в ответ и остался сидеть, не положив трубки, а лишь нажав пальцем на рычажок телефона.
– Хорошие новости? – поинтересовался сержант Маре.
– Прекрасные, – без особого энтузиазма ответил Байон. – У нас будет помощь. К сожалению, от американцев и немца. Рихарда Хаузена.
Сержант издал стон.
– Нам всем можно отправляться по домам. “Ганс” возьмет Доминика голыми руками.
– Посмотрим, – качнул головой Байон. – Мы посмотрим, чего стоит его смелость, когда вокруг нет ни одного репортера, чтобы ею восхищаться.
Он помолчал, а потом с жаром воскликнул, как бы выплескивая запоздалую злость:
– Надо же, американцы и немец!
Минуту спустя он уже звонил старому другу в Департамент по туризму узнать, могут ли там что-то придумать с оформлением гостей по прибытии самолета или ему придется повозиться с местными людоедами в Париже…
Глава 45
Пока Худ помогал Столлу собрать его снаряжение, Мартин Ланг позвонил со своего сотового телефона в аэропорт неподалеку от Гамбурга и распорядился, чтобы самолет корпорации был наготове.
Столл затянул молнии на своей заплечной сумке и с обеспокоенным видом обратился к своему директору:
– Возможно, я что-то пропустил из ваших объяснений герру Лангу, – заговорил он, – но скажите мне еще раз, зачем я отправляюсь во Францию?
– Вы отправляетесь для того, чтобы “просвечивать” завод “Демэн” в Тулузе, – ответил Худ.
– Эту часть я себе уяснил, – сказал Столл. – Но ведь кто-то еще должен будет проникнуть внутрь, ведь так? Кто, профессионалы?
Худ перевел взгляд со Столла на Хаузена. Немец стоял в дверном проеме между двумя помещениями, договариваясь по телефону о формальностях для “Лирджет-ЗбА”, принадлежавшего Лангу. Самолет брал на борт двух членов экипажа и шестерых пассажиров, а дальность его полета составляла чуть больше пяти тысяч километров. При средней скорости восемьсот километров в час они должны были прибыть на место, как договаривались.
– Готово, – воскликнул Ланг, отключая телефон. Он сверился со своими часами. – Самолет будет ждать нас в семь тридцать.
Худ все еще наблюдал за Хаузеном, как вдруг ему в голову пришла мысль, которая заставила его похолодеть. Помощник заместителя министра оказался предателем. А что, если помещение офиса прослушивается?
Худ повернул к себе Столла.
– Мэтт, я становлюсь небрежным.
Столл согласно кивнул.
– Вы хотите сказать что-то вроде этого? – Электронщик извлек из кармана рубашки целлофановый пакетик. Внутри виднелся предмет размером чуть больше булавочной головки, который походил на комочек жвачки. – Пока вы отсутствовали, я проверил все помещение. Просто за суетой с этими играми и остальным я забыл вам это сказать.
Худ с облегчением вздохнул и сжал Столла за плечи.
– Мэтт, благослови тебя Господь.
– Не значит ли это, что я могу остаться? – поинтересовался тот.
Худ молча покачал головой.
– Это я так, на всякий случай, – пояснил Столл с безутешным видом.
Компьютерщик отошел в сторонку, а Худ продолжал корить себя за собственный недосмотр. Им предстояло находиться в той потенциально опасной ситуации, когда любой промах может стоить не только успеха операции, но и карьеры, а то и жизни.
Ты должен сосредоточиться на своем деле, повторял себе Пол. Тебе нельзя отвлекаться на Нэнси и на все “если бы да кабы”.
К нему подошла Нэнси.
– Что-то не так? – поинтересовалась она.
– Да, – неуверенно ответил Худ.
– Я вижу, стоишь и клянешь самого себя. – Она улыбнулась. – Я помню это выражение твоего лица.
Вспыхнув, Худ посмотрел в сторону Столла, убедиться, что тот не следит за ними.
– Это нормально, – сказала Нэнси.
– Что нормально? – нетерпеливо спросил Худ. Ему хотелось куда-нибудь деться, нарушить соблазнительную близость.
– Быть человеком. То и дело совершать ошибки или желать того, что тебе не принадлежит. Или даже желать того, что было твоим.
Худ повернулся к Хаузену, так чтобы не выглядело, что он отворачивается от Нэнси. Но он отвернулся именно от нее. И она это поняла, потому что, сделав шаг, встала между мужчинами.
– Господи, Пол, зачем тебе взваливать на себя это бремя? Бремя быть таким правильным?
– Нэнси, сейчас не время и не место…
– Почему? – спросила она. – Ты считаешь, у нас еще будет возможность?
– Нет. Скорее всего, нет, – тупо ответил Худ.
– Забудь на секунду обо мне. Задумайся о себе самом. Когда мы были помоложе, ты трудился в поте лица, чтобы продвинуться. Теперь ты уже наверху, но по-прежнему выкладываешься изо всех сил. Ради кого? Тщишься служить примером для своих детей или подчиненных?
– Ни то, ни другое, – с раздражением заверил Худ. Почему всем так неймется с его нормами этики, стилем работы, другими делами? – Я всего лишь стараюсь делать то, что считаю правильным. Если для всех это звучит слишком просто или слишком расплывчато, то это уже не моя проблема.
– Мы можем трогаться, – сообщил им Хаузен. Он опустил сотовый телефон в карман пиджака и решительно подошел к Худу. Он был явно доволен и не понимал, что во что-то вмешивается. – Правительство дало добро, можем вылетать хоть сейчас.