Государство
Шрифт:
Он наблюдал за ней до тех пор, пока крылатый зверек не долетел до стены, юркнул в темноту, провалился, словно в трещину и исчез. Оставалось надеяться, что там у нее гнездо и сородичи. Много сородичей, целая стая – есть хотелось ужасно.
Запомнил направление полета и вернулся в лагерь – планировать поход на охоту. Теперь чувство голода – бодрило. Выдвинуться решил сегодня же. До завтра можно было не дотянуть. Полчаса на сборы. На сборы в прямом смысле. Он с дотошностью золотоискателя обшаривал местность, выискивая и собирая в сумку мелкие детали –
Набрав десятка три предметов, для метания быстро пошел между вагонами по направлению, по которому летела мышь. По пути исправлял ломаную траекторию полета в прямую линию и твердо двигался к заданной точке.
10
Он уже достаточно ловко научился передвигаться по хламу. Ноги не застревали и не вязли в мусоре. Порой ему казалось, что он идет по болоту, а места, куда ступала его нога это спасительные кочки – твердыня, встав на которую можно было не опасаться за свою жизнь.
Это был его второй поход, вторая большая вылазка в пределах пещеры. Многие вещи, вроде хлама под ногами и столбов – исполинов интереса не представляли. Поэтому, он шел, не оглядываясь, – быстро, да и все получалось ловчее, когда внимание сконцентрировано на одном. Когда он миновал несколько колонн, часы показывали – в дороге он минут сорок. Вот и последний.
Вступил в полосу темноты. Сюда не проникал даже тот небольшой рассеянный слабый свет, который кое-как освещал центральную часть подземелья. А может быть, его зрение просто адаптировалось к вечной темноте. Подождал, и в ночи проступила стена, сложенная из блоков, циклопических размеров.
Тут был край мусорной кучи, она заканчивалась, и Павел спустился вниз, впервые за все это время, ступив на твердую землю, с высоты пять или семь метров. Под ногами был абсолютно ровный, вытесанный камень.
Сделал несколько шагов, и по округе разнеслось эхо каблуков. Еще через несколько метров, вытянутая вперед рука уткнулась в холодный, рваный по краям камень, который, судя по размерам, выкладывали гиганты. Огромные, плотно подогнанные умелыми мастерами большие гранитные кирпичи составляли единый монолит. Ни щелочки.
Куда могла ускользнуть мышь, можно было только догадываться. В этих условиях – опять встал очередной сложный вопрос, от которых в последнее время болела голова. Здесь любая мелочь могла поставить в глухой тупик. Идти направо или налево. Стена тянулась настолько, насколько видели глаза. Была бы монетка, можно было бы, поддев ее большим пальцем ловко кинуть, сняв с себя бремя выбора, но мелочи не было.
Ноги сами пошли влево. Ошибка могла стоить ужина – тут он сглотнул густую слюну и привести к результату, думать о котором не хотелось. Умирать от голода, долго и мучительно – хотелось меньше всего. Он шел в задумчивости и когда услышал шорох и возню, не представлял, сколько провел в этом задумчивом пути.
В черноте, на высоте в два человеческих роста – Павел приподнял голову – зиял еще более черный квадрат. Напротив дыры, на полу лежали нескольких целых и один расколотый надвое гигантских блоков, которые неведомая сила выдавила из стены.
Под ногами неприятно заскрежетала гранитная крошка, и он приподнялся на цыпочки и затаил дыхание. Звуки возни и шорох, похожий на шорох сухой листвы шли из черного провала. Он понимал, кто там находится, но это не удержало нервы под контролем – под межреберную перегородку пробралось чувство страха, которое сжало сердце и обдало волной холода все тело.
Осторожно, чтобы ее содержимое не звякало, переместил сумку из-за спины на живот. Потом зачерпнул и достал горсть железок и камней, и, собрав последние силы, освободившись от страха и с некоторым озлоблением, с яростью стал метать снаряды в провал. Резко и часто.
Первые массивные, толщиной с несколько пальцев болты, затем гайки и камни улетели в черноту просто так. Для летающих крыс, на которых никогда не нападали, это было в диковинку и они не знали, как реагировать.
В следующий момент из пещеры раздался громкий писк сотен маленьких клыкастых глоток, и из расщелины со свистом, разрезая воздух, хлынул черный, извивающийся поток мышей.
Живая струя хаотично бросалась из стороны в сторону, упала на пол и, не долетев до него несколько сантиметров, взвилась вверх, едва не сбив с ног охотника.
Одна из мышей на немалой скорости врезалась в плечо, из-за чего он пошатнулся, отскочила и медленно, почти вертикально упорхнула в высоту. В эту секунду в размытую мишень улетел последний камень с острыми краями, а обессилевшая правая рука заныла и повисла от усталости. Снова воцарилась мертвая тишина.
Все, кто мог избежать расправы, покинули место, в котором безмятежно жили поколения летучих гадов. На полу лежало несколько тушек. Одна из них неестественно вздрагивала левым крылом, и пыталось взлететь. Он наступил на мышь ногой, раздался слабый треск и она затихла.
В другое, сытое время поступить так жестоко – мягкий, обходительный романтик никогда бы не смог. Сейчас маленькое убийство, беззащитных животных воспринималось – как обыденность.
Мужчина подобрал с пола мертвых мышей, сложил распростертые, порванные крылья и отправил добычу в сумку.
Часть мышей, скорее всего, осталась в разломе. Спаниеля, который ловко таскает подстреленных уток из болота, затянутого густозеленой тиной под рукой у охотника не было и ничего другого, кроме как лезть на стену – не оставалось. Он провел по ней рукой и на высоте вытянутой руки нащупал щель. Затем забрался на блок – он лежал ближе всех к стене и шагнул навстречу стене, постаравшись задрать ногу как можно выше.
Пальцы уперлись в стену, соскользнули вниз и на треть стопы вошли в щель, как пазл в практически готовую картинку. В следующее мгновение он оттолкнулся другой ногой, и, вытянув руки в стороны, распластался на стене. Немногим выше его головы находилось основание пещеры. Взял паузу, чтобы отдышаться.