Государство
Шрифт:
Когда он оглянулся, в стене мусора виднелась выемка, а к его ногам подкатилась волна из пакетов. Они перекатывались, подпрыгивали и наконец – замерли. Все произошло быстро, и уже через секунду вокруг вновь воцарилась тишина. Шум никого не привлек, не разбудил и снова никакой, абсолютно никакой реакции на это не последовало.
Постоял с минуту, осознавая произошедшее и осторожно, уже на определенном отдалении от того места, где стена упиралась в пол – двинулся дальше. В планах было немного – просто обойти впадину по краю, дойти до второго мыса, очертания которого едва выделялись вдалеке и вернуться обратно.
Стена не кончалась, и он потерял к ней интерес. Шаги становились все меньше, он мелко семенил и снова крепко задумался, потеряв контроль над тем, что происходило вокруг. – Да и что там могло произойти? – последние дни, недели, а может уже, и месяцы показали, что – ничего сверхъестественного ожидать тут нечего. Найти мертвеца стало делом привычным.
Так крошечная на фоне массива горы фигура передвигалась у ее подножия довольно долго. Из состояния задумчивости вывела резкая боль в левой ноге. Невнимательность стоила сильного удара о деревянный настил, который неизвестно откуда взялся на его пути, пересекал его маршрут наискосок, уходил в сторону и исчезал.
Удар был настолько силен, что пару минут он прыгал стоя на одной ноге, потом присел на край помоста и дождался, пока боль стихнет окончательно. Деревянный тротуар уходил с одной стороны к свалке с другой в неизвестность, в прямо противоположном направлении. Там, где ничего не было.
– Выбор куда следовать дальше, очевиден, – он двинулся прочь от ранее выбранного пути. Тропинка иногда изгибалась, но основная часть полотна шла идеально ровно. Идти было намного легче и, приноровившись, через некоторое время настил под его шагами стал издавать ритмичную дробь шагов. Время от времени он оглядывался – гора становилась все меньше и меньше, а тропинка не кончалась. Это заставляло сомневаться, но человек преодолевал страх, понимал, что на сегодня зашел слишком долго и, тем не менее, упорно продолжал двигаться вперед. В конце – концов, должен же быть у этой дороги конец.
В стороне на фоне ровного полигона показалось черное пятно. Сошел с тропы и пошел прямо на него. Зрение не обмануло и чем он ближе к нему, подходил, тем все четче вырисовывалась скала не правильной формы. Еще немного и он подошел к огромному трактору с широченными, больше метра гусеницами. Такие машины предназначены, чтобы ездить по топкой, болотистой местности, подминая под себя молодые побеги ивняка и камыш или вот здесь.
Исполин стоял, немного накренившись вперед, в сторону большого, тяжелого, изогнутого к верху ковша, который под собственной тяжестью вдавился в мусор. Обошел его и по тракам, как по ступенькам забрался на гусеницы шириной с хороший городской тротуар. Капот был приоткрыт. Сунулся – пусто.
Кто – то заботливо и аккуратно извлек двигатель и забрал его с собой. Невольно постучал по корпусу, и он зазвучал, как пустое, новое, блестящее корыто из нержавейки. Нажал на ручку двери, и она легко открылась. В кабине несколько рычагов с черными набалдашниками с белыми угловатыми рисунками-схемами, потертое сидение и панель с круглыми примитивными грубыми датчиками. Больше – ничего. Под ногами попалось что – то мягкое – промасленные тряпки. Сел на мягкое кресло, положил руки на рычаги и дернул на себя, с металлическим щелчком один из них поддался и если бы трактор был в рабочем состоянии что – нибудь наверняка бы произошло.
Зачем здесь трактор было понятно, а вот где двигатель? – нет. Еще одна загадка этого непонятного места. Каких – либо версий не возникло. Оглянулся и увидел бак, для топлива прикрепленный прямо за кабиной. Открытие вызвало интерес, быстро выбрался из кабины и уже через секунду откручивал крышку двухсот-литровой канистры. Из нее вырвалась и ударила в нос волна сладковатого запаха машинного масла. Тут тоже чувствовалась заботливая рука – неизвестного. Вся солярка была либо выработана до последней капли или сцежена.
Кто – то аккуратно, поэтапно выполнил задание и сделал все, чтобы мощная темно-зеленого цвета машина больше никогда не смогла передвигаться. В тоже время ее всегда, если будет необходимость – можно вернуть к жизни. Находка породила еще больше вопросов без ответов.
– Кому все это надо? – спрашивал Павел у себя.
Соскочил с трактора и направился к помосту, решив во, чтобы то ни стало добраться до истины. Для этого надо будет просто дойти до конца. С этого события, как вспоминалось, потом пришло твердое понимание, что людей ему здесь не встретить. Поэтому уже ничего не опасаясь, он взлетел на тротуар и бегом, набирая скорость, побежал туда, где он начинался или оканчивался. Словно освободившись от сковывавших ранее – пут, он уверенно и жестко впечатывал ноги в помост, а звук от его беготни разносился по всему периметру.
– Ну и пусть! Все равно никто, ничего не услышит, – решил он.
Человек склонил голову вниз, чтобы видеть дорогу и побежал так быстро, что ощутил сопротивление воздуха, на который уже можно было лечь грудью. Вскинул голову и резко затормозил – впереди выросло еще одно пятно. Намного больше первого.
Оно изредка, хаотично поблескивало и при ближайшем рассмотрении оказалось зданием. Бегун замедлился и замер у деревянного, в три ступеньки крыльца, где заканчивалась его беговая дорожка.
– Финиш, – выдохнул Павел.
14
За треугольным козырьком крыльца и по обе стороны виднелось полностью деревянное, собранное из щитов в десять – двенадцать окон, двухэтажное здание, покрытое белой известью.
Краска от времени облупилась, растрескалась, задралась краями вверх, и теперь оно было больше темно-серое, чем белое. Вокруг дома белыми хлопьями лежали опавшие пласты побелки.
Фундамента у дома не было, и постройка стояла неизвестно на чем, возвышаясь над мусором. На углу приколочен уличный указатель – «ул. Социалистическая 2».
– Ого, так это начало целой улицы. Вот только домов поблизости не было, – Павел оглянулся.
Внутрь вела грубая дверь из необструганных, шершавых досок, которые сверху, снизу и по диагонали скрепляли доски по меньше, вместе рисуя английскую «Z». Дверь плотно закрыта.
Во всех, до единого целых окнах сохранялась тишина. Той пугливости, что за тобой кто-то наблюдает, не появилось. Уверенность в том, что здесь никого нет – незыблемо.
Забытое богом и оставленное людьми место – вот, где он находился. Павел присел на деревянную простенькую узкую скамейку, какие мастерят в два счета из ни на что негодного сучковатого березового горбыля и двух увесистых пней. Их не надо вкапывать в землю. Отдышался, глядя под ноги. Потом встал, крупными шагами подошел к крыльцу, одним махом перепрыгнул все ступеньки, растопырив пальцы, приложил ладонь к двери, и с силой толкнул ее от себя. Рука провалилась в пустоту, а дверь легко и бесшумно распахнулась.