Готамерон. Том I. Весна знамений
Шрифт:
– А где лорд Айнхарт? – после долгого молчания осведомился молодой гамеланец.
– Даже не знаю с чего начать, – дрожащим голосом молвил чародей, прикрывая глаза ладонью. – Я хотел провести обряд, как вдруг с нами заговорил Ниргал! Повелитель сказал, что больше не видит в Айнхарте избранника.
Бастер и Анселл переглянулись.
– Узнав волю господина, бедняга лишился рассудка. В бешенстве он набросился на меня и хотел убить, а когда не смог, попытался завладеть мечом… Я не хотел причинять ему вред, но после тех слов, которые он произнес в сторону Ниргала… – Бангладор трагически вздохнул. – Друзья мои, клянусь колесом Пура, мне не оставили выбора.
Гамеланцы вновь переглянулись. Теперь уже Бастер потянулся к мечу, но молодой рыцарь едва заметно замотал головой. Уловив тень сомнения на лицах отступников, чародей поспешил их утешить:
– Хозяин простил его. Айнхарт не забыт, и мы не в праве забывать его.
– Немыслимо, – пробормотал Анселл, изо всех сил стараясь удержать голос на допустимой высоте. – Но что будет с нами?
– Кто хозяин клинка? – прошептал Бастер, не переставая сверлить чародея взглядом.
Бангладор закрыл лицо руками, изо всех сил стараясь не рассмеяться, глубоко вздохнул и произнес:
– Ниргал не ошибся в выборе слуг. Вы подарили ему то, чего был лишен лорд Айнхарт – подлинную веру. Избранный один из вас.
– Кто именно? – в нетерпении переспросил Бастер.
– Именно тот, кто заслуживает.
– Чего заслуживает? – недопонял Анселл.
На миг отвернувшись, Бангладор с трудом подавил очередной приступ хохота.
– Скажем так, за предательство Нисмасса он чего только не заслуживает. Прошу, следуйте за мной. Один из вас станет избранником, а другому достанется особое место в рядах армии моего господина.
Оба гамеланца приободрились, мигом забыв о безвременной кончине высокородного спутника. На широких лицах заиграли улыбки, а в глазах вспыхнули искры надежды, той самой надежды, которая была на лице Айнхарта за мгновения до гибели.
– Проведем ритуал на севере. Там Ниргал назовет имя моего будущего ученика и хранителя божественного меча.
Бангладор тепло улыбнулся рыцарям и, похлопав каждого по стальному плечу, повел избранников в их последний поход.
Глава I. Пятнадцать лет спустя
3-й месяц весны, 20 день, Новос
456 год от основания королевства Магория
Ранним утром молочную дымку над горами затопило желтоватое сияние. Верхушки деревьев и отяжеленная росой трава затрепетали под ударами теплого ветра, наполняя леса благозвучными шорохами. Новый день положил конец ночному спокойствию, но чем гуще была чащоба, тем меньше шума проникало туда.
Глубоко в лесу на севере срединной долины по-прежнему царил полумрак. Сверху этот вековой древостой напоминал замшелое сукно, стелящееся от полей до подножия хребтов, лишь в нескольких местах пронизанное светлыми пятнами, на одном из которых заостряли зеницы кречеты.
Небольшая поляна в центре леса была окружена стеной из кустов, а в центре ее белел высокий валун. Красные ручейки то и дело скользили по нему, собирая вокруг рой мошкары и хищных птиц, но прежде чем запах мяса привлек крупную добычу прошло немало времени.
Момент настал, когда сквозь кустарник просунулась волчья морда. Горб на черной спине хищника пересекали три полосы белого меха. Длинные, заостренные уши поворачивались в обе стороны. Красные глазки мнительно бегали.
Наблюдавший из засады молодой охотник с трудом сдерживал волнение. Прошлым вечером он узнал, что в окрестностях фермы Годвина нашла приют стая волков, недобитая у пастбищ Альберта, и надеялся утром спустить пару шкур. О таком трофее он даже не мечтал и не знал, как поступить. Риклиевых стрел у него не было. Выстрел наудачу мог стоить жизни. Залезть на дерево или убежать было еще опаснее. В обжитой части острова гримлаки не водились, что не мешало гигантским волкам забредать в долины и лакомиться скотом. Такие чудовища умели долго преследовать добычу, а если чуяли человека, становились опаснее мирквихтта.
Горбатый зверь тем временем запрыгнул на валун и вцепился в кусок мяса, принявшись отрывать от него по кусочку. Охотник приподнял голову, стараясь двигаться медленнее, чтобы скрип кожаных доспехов его не выдал. Место под громадным дубом он выбрал неслучайно. Аромат побегов теневого папоротника поглощал запах пота; низкие ветви скрывали от посторонних глаз; стрела давно лежала на тетиве. Композитный лук был готов к выстрелу.
Стоило хищнику опустить морду и юноша выпрямился. Едва фаланга большого пальца уперлась в подбородок, раздался оглушительный щелчок, но волнение его подвело. В последний миг он приподнял лук, не дав стреле до конца покинуть полку.
Сосновый стержень со свистом пролетел над головой монстра, срезав тому часть уха. Гримлак взвизгнул, сорвавшись с валуна. Охотник отбросил лук и выхватил мачете, встретив хищника, рвущегося сквозь кусты. Уклонившись от щелкнувшей пасти, он перекатился на бок, успев перехватить зверю заднюю лапу. Брызнула кровь. Горбатый извернулся и припустил следом, норовя схватить жертву зубами. В какой-то момент ему это удалось, и юноша вскрикнул, отдернув локоть.
Выбравшись на поляну, он споткнулся об корни, искупавшись в ворохе сухих листьев. Гримлак приземлился сзади и, оттолкнувшись от земли, взмыл в воздух. Охотник перекатился на бок, сойдясь взглядом с монстром. От подернутой злостью морды его отделяло несколько ярдов. Гримлак сделал шаг, другой, разинул пасть, но на полпути замер. Тонкий слой листьев вокруг него пришел в движение. Яростно барахтаясь, зверюга заскулила и с диким воем исчезла под землей.
Охотник рухнул на землю, раскинув руки в стороны, и лишь после того, как в яме стало тихо, подполз к землистому краю ловушки. Гримлак лежал на дне, встряхивая окровавленной головой. Из мохнатого туловища торчали два заостренных кола. Наблюдая за агонией зверя, юноша недовольно кашлянул, убрав со лба прядь светлых волос.
Ему вновь повезло. Он – Гримбальд, сын Кэрка – так и не выучился охотиться иначе. Не будь здесь волчьей ямы, которую они с отцом вырыли две недели назад, землю со временем украсил бы свежий скелет, коих в окрестностях Готфорда было в избытке.
Достав из тайника веревку, он спустился в яму; обвязав толстый, пеньковый канат вокруг туши, вскарабкался обратно и принялся вытягивать тело. В этот миг чащу накрыло золотистое свечение. Дергая веревку, юноша заметил, что покрытый лаком талисман выскочил из-под кожаных пластин и теперь болтается снаружи, искрясь под скупыми лучами солнца. Этот оберег в форме меча с каждым годом беспокоил его все сильнее, как беспокоили те, ради кого он поклялся его носить.
***
Следующие часы Гримбальд провел словно батрак, волоча самодельные носилки с тушей гримлака между опушкой и полем. Зеленое море пшеницы колыхалось на ветру. Повсюду чернели сторожевые чучела, до сбора урожая служившие единственной компанией странникам в северной части долины. Всякий раз, проходя через эти земли он вспоминал детство и жестокого сюзерена, владевшего самым обширным леном на острове. Новый Лендлорд отличался от своего отца – покойного барона Роберта. Для поддержания порядка в долине барон Орвальд использовал отряды наемников, коим прощались любые зверства, но в безлюдных местах бояться следовало не только их. В лесах близ господского домена жили бандиты, часть из которых почитала мятежного Тайлера. Их местные батраки называли «муравьями». Обычно головорезы уживались с фермерами, грабили склады и напоминали о себе поджогами, но были и те, кто не гнушался проливать кровь.