Готова на все
Шрифт:
– Азохен вэй! Что ж поделаешь, если у меня р-рефлексы! – в очередной раз сокрушенно развел руками Миша и печально вздохнул, - А тепер-рь, девочка, тебе отдуваться. Р-рассказывай…
– Ничего я вам рассказывать не буду! – юный Миша в его лапсердаке и пейсах не казался молоденькой няньке опасным и она начала приходить в себя, - Милицию вызывайте, с ними и буду разговаривать.
– Может и правда… - начала Эля. А что, сейчас она позвонит Александру, тот примчится вместе с «жеванным» и вытрясет из Наташи все, вплоть до пломб на зубах.
Но
– Вас тр-ренер на кар-рате захвату большого пальца учила? – с любопытством осведомился он у Яськи, - Показать, как это пр-равильно делается? – он быстрым движением прихватил Наташин большой палец и резко выгнул его назад. Девушка тонко, по заячьи закричала. Эля одним рывком развернула Яся к себе и прижала его мордаху к своему животу:
– Миша, что вы делаете! При ребенке! – возмущенно вскричала она.
– Ничего, пусть р-растет сильным, отважным евр-рейским мальчиком, - меланхолично сообщил он.
Эля зло поглядела на него – как-то ей такая отвага не очень нравилась. А Миша невозмутимо снова крутанул нянькин палец. Девчонка отчаянно забилась.
– Я ему сейчас еще щипцы из кухни принесу! – поймав ее молящий, полный слез взгляд, прикрикнул метрдотель, - Милицию ей вызови… Ты посмотри на нее!
– Я скажу, скажу… - судорожно всхлипывая, закричала Наташа, выдирая свой палец.
Миша чуть ослабил хватку…
– Если б он сказал, что хочет унести ребенка, разве б я согласилась?
– сквозь всхлипы выдавила она.
– А кто тебя знает, - небрежно пожал плечами Миша.
– Я ничего плохого не хотела! Моя смена перед вашим приездом началась, я едва переодеться успела, вот пусть они подтвердят, - кивая на мэтра завопила нянька.
– Правильно, предыдущая смена у Эстер Марковны была, она бы такого безобразия никогда не допустила!
– Вы ж сами отказались бабе Эстер за две смены платить, сказали, что она уже старая! – неожиданно прогудел охранник.
– А ты если такой умный, глупости не повторяй! – взвизгнул мэтр, косясь на Мишу, словно опасался, что за неуважение к неизвестной Эстер Марковне тот и ему что-нибудь пооткручивает.
Но Миша глядел только на няньку:
– Этот, - она тоже кивнула на столб дыма, - Меня на улице, у самого входа поймал. Сказал, сейчас к нам в ресторан его жена с хахалем приедет. Квартиру отсудила, алименты отсудила, - девчонка глянула на Элю по-прежнему неодобрительно, - Сама с любовниками ребенка по ресторанам таскает, а ему с родным сыном даже видеться не дает. Попросил, чтобы я мальчика хоть на минутку в парк вывела.
– Ты и сопли распустила, дура жалостливая! – взорвался мэтр, - А он разве наш клиент, чтоб ты его жалела? Ты клиентов жалеть должна, идиотка!
– Я думаю, дело не только в жалости, - жестко ухмыльнулся Цви, - Спроси ее, Миша, сколько он ей заплатил?
– Сто долларов обещал, - заливаясь слезами,
– Сто долларов! – снова вскинулся мэтр, - А ты помнишь, что 50% твоих чаевых принадлежит ресторану? Мы за тебя налоги платим…
– Заткнись, мешаешь… - рассеяно обронил Миша и мэтр мгновенно замолк, словно ему рот кляпом запечатали.
– Кто он такой, этот человек? Как его зовут?
Нянька отчаянно затрясла головой:
– Я не знаю! Он мне не сказал!
Миша угрожающе взялся за ее палец:
– Не надо! Я честно не знаю! – прежде, чем он успел что-нибудь сделать, завопила она. – Клянусь!
Миша мгновение подумал:
– Все пр-равильно – зачем тебе его имя, когда сто долларов? – с грустью ветхозаветного пророка вздохнул он и отпустил палец.
– Скажи ей, если похитителя станут искать или о нем расспрашивать, - наклонившись к Мишиному уху велел Цви, - Пусть она позвонит… - он на мгновения задумался.
– Мне. Я быстр-ро пр-риеду, - сказал Миша, покопался в кармане лапсердака и вытащил оттуда визитную карточку. – Слышала? Задержишь любым способом и позвонишь вот по этому номеру.
– А если у меня не получиться? – настороженно спросило нянька, опасливо разглядывая карточку с длинным номером мобильного и лаконичной надписью «Миша» над ним.
– А если у тебя не получиться, - пообещал Миша, - Поедешь в Изр-раиль.
– Я? – недоверчиво-радостно вскинулась девчонка.
– Ты, ты… В качестве гуманитар-рной сексуальной помощи солдатам ливанской ар-рмии. Знаешь, как им тяжело без женской ласки с евр-реями воевать? – нежно погладив ее по щечке, сообщил Миша.
Глянув на мэтра через плечо, Цви властно распорядился:
– Не увольняйте ее пока. Посмотрим, вдруг кто явиться…
– Слышала, что уважаемые люди сказали? – за шиворот выдергивая девчонку из снега, гаркнул мэтр, - Может, думаешь, мы тебе еще и платить будем?
– Милицию так и не вызовем? – сквозь стук зубов выдавила Эля. С каждой секундой ей становилось все холоднее. Тужурка охранника не грела. Налипший на свитер снег растаял под ней и мокрая шерсть облепило тело ледяным компрессом.
– Ой, а коньячок, где же коньячок? – немедленно всполошился метрдотель, - Что они его там, в бочках выдерживают?
Среди деревьев появилась еще одна фигура в черном фраке под распахнутой телогрейкой и шапке-треухе поверх безупречной, волосок к волоску заглаженной прически. Проваливаясь в снег напяленными на форменные ботинки валенками, официант спешил к ним. Свернул с тропы, ухнул в свеженаметенный сугроб по пояс, но упорно двинулся вперед, проламывая снежные заносы топорщившейся на груди крахмальной манишкой. На вытянутой руке над головой он держал круглый блестящий поднос с пузатым бокалом, в котором аккуратно, на два пальца было налито коньяку. Сыплющийся снег падал в бокал, на тягучую янтарную жидкость, и облеплял лежащий рядом роскошный, играющий всеми красками лета персик.