Говори со мной по-итальянски. Книга 2
Шрифт:
– Я разошлю вам самый существенный материал из нее по почте, – в заключение говорит Илария, присаживаясь за свой стол, расположенный на невысоком выступе. Она поправляет очки в толстой черной оправе.
Женщина оглядывает кабинет, угрожая, что заберет мобильные телефоны у тех, кто пользуется ими сейчас. И некоторые, вправду, прячут в своих рюкзаках и сумках сотовые. Кто-то просто заводит руки под парту, поглядывая время от времени на экран. Впрочем, я делаю точно также. Отец прислал сообщение, что теперь его график нормировали и, следовательно, мы будем проводить больше времени вместе. Я безумно рада этому,
Прислоняю лоб к сложенным на парте ладоням. Я знала, что влюбленность не может быть чем-то простым, но я не подготовилась к бессонным ночам, мучительным осмысливаниям действий и слов, боли в груди… Нет. Боль – слишком знакомое чувство.
– Преподобный Бонвезин да Рива, – на последнем слоге преподавательница повышает голос, – был автором религиозно-нравственных произведений, – говорит она, листая очередной учебник в поисках требуемой страницы. – Его поэзия воспевалась на площадях. Как вы понимаете, в XIII веке он был одним из самых известных народных литераторов. Практически все поэмы Бонвезина да Рива дошли до нас. В некоторых учебниках вы можете встретить его имя, написанное немного иначе.
Сеньора Романи выписывает на доске: «Бонвезин делла Рива».
– Вот так, – приложив ребро ладони под текст, она обращается к студентам.
Позади меня парень сравнивает признанность Бонвезина с популярностью Снуп Догга. Кьяра, которая сегодня приняла решение сидеть на другой скамье, смеется над этим глупым приравниванием. Я закатываю глаза и потом стараюсь сфокусироваться на конспекте. Записывать за Иларией не трудно: она проговаривает слова медлительно, вдумчиво, делает большие паузы, позволяя нам не торопиться. Но, если быть откровенной, Романи безумно скучная. Я немного даже тоскую по дистанционному обучению. Мне не приходилось тогда выслушивать унылых лекторов.
Звуковой сигнал сообщает о новом смс от Селест. Я нажимаю на телефоне «читать».
«Мы идем в тратторию после лекции. Ты с нами?»
Собираюсь ответить «да», но тут Илария заявляет, что задержит нас не меньше, чем на полчаса, поскольку есть неизученный нами материал еще с прошлой встречи. Поэтому я набираю «нет, я вынуждена остаться аудитории», но не успеваю отправить, поскольку сеньора Романи прерывает всеобщий гул новым объявлением.
– Я забыла нужный учебник дома, ребята, – изрекает она разочарованно и поднимает руки вверх, успокаивая народ. – Можете быть свободны. Я жду вас всех в четверг!
Но уже никто не слушает ее. Каждый хочет выбраться из кабинета раньше остальных. Я неспешно собираю вещи в сумку, закидываю длинный ремешок на плечо, а когда поднимаюсь с деревянной скамьи, ловлю взгляд Кьяры. Она мило улыбается мне, но выглядит невеселой.
И я чувствую в этом свою вину.
Глава 4
Ева
Пьетра водит машину быстро и уверенно. Она часто отвлекается от дороги на Селест, сидящую на соседнем кресле. Поворачивается к нам с Доминик не только во время
Пьетра собирается увеличить громкость, когда по радио заиграла новая песня Maroon5, но Селест останавливает ее, показывая той дисплей своего мобильного телефона. На автомате я подаюсь вперед, сердце бешено колотится в груди. Я уже придумала, как буду оправдываться, что говорить. Все внутренности завязались узлом и, похоже, я перестала дышать. Но потом Селест с возмущением высказывается:
– Почему твоя подруга пишет мне?
Какая еще подруга? О чем же я не знаю? Смотрю сначала на Пьетру, которая не обращает внимания на меня, сконцентрировав все внимание на сообщении в сотовом Селест. И только потом решаю сфокусироваться на Доминик. Она открывает рот, принимаясь жестикулировать, и собирается все объяснить, но кузина Маркуса опережает ее:
– Представляешь, какое совпадение, Ева! – Меня еще не ввели в курс дела, а внутренний голос уже подсказывает, что дело плохо. – Сегодня мы пообедаем с девушкой, с которой я познакомилась, как и с тобой, – в студенческом чате. Оказалось, что она учится со мной на одном потоке, а я даже не была в курсе. – Пьетра говорит это и смеется, не сводя глаз с дороги, только изредка мельком на меня смотря. – Мы подружились, и я хочу вас с ней познакомить. Ее зовут Валерия.
Доминик фыркает.
– Валерия?
Пьетра закатывает глаза.
– Да! – взмахнув одной рукой, отзывается девушка. – Валерия Бернарди. Бросьте, она вам понравится…, – уверяет она утоленным голосом.
Но я ей почему-то не верю.
– Валерия… хм… может быть очень даже навязчивой, – комментирует Селест.
Я переключаюсь на нее от проносящихся за окном пейзажей.
– Иногда, – защищает своего нового «лучшего друга» Пьетра. – Не отрицаю. Это ее второй недостаток.
Без особой радости Доминик смеется.
– Второй? Значит, и первый есть?
Наступает не очень длинное молчание, и оно заинтересовывает нас еще больше, чем только что брошенная Пьетрой фраза.
– В чем подвох? – допытывается Селест.
Отсюда мне видно, как она поправляет воротник голубой блузки и укутывается в пальто белого цвета. И между делом напоминает сегодняшнему водителю, что в машине холодно. Из-за этих переживаний я не приметила этого, пока проблема не была проговорена вслух. Застегиваю все пуговицы и поправляю на шее шарф, последовав примеру длинноволосой Сел впереди.
Следующее, что говорит Пьетра, повергает меня в шок и оцепенение:
– Ей нравится Лукас.
Селест с Доминик охают в унисон. И вопрошают они тоже разом:
– ЛУКАС, КОТОРЫЙ БЛЭНКЕНШИП?!
– Он самый, – звучит спокойный ответ Пьетры Ферраро, но ее тон дает понять, что выбором новобранца она не удовлетворена.
Всю оставшуюся дорогу до траттории мы проводим в полной тишине. Я – поскольку уже ненавижу эту Валерию. А девочки – потому как считают все, связанное с Лукасом, для меня болезненным.