Говоруны
Шрифт:
— Чертов Харон совсем ополоумел, — сплюнул в сторону Бад. — И как нам с ним таким беседовать? Я не говорю по-инфернальному, а ты?
— У нас в двадцать пятом веке, конечно, много чудес! — проорал с водительского места Клэм. — Но прямого дипломатического контакта с Адом еще пока не установлено.
— Я умею, — Чумной Доктор принялся развязывать тесемки на затылке своей маски. — Хотя, возможно, некоторые речевые обороты слегка и устарели.
— Что? — кажется,
— Мне приходилось как-то бывать в Юду, столице Диюя, царства тьмы, по-вашему — преисподней, — Доктор продолжал распутывать кожаные застежки, намертво, похоже, затянутые на проржавевших рамках. — Это было очень давно.
Он справился с маской, отлепил уплотнители, намертво приклеивающие ее к лицу, отбросил в сторону. Повернул отвыкшее от свежего воздуха лицо к остальным в машине. Ветер горел, разбрасывал не заплетенные в косу волосы, хлестал по щекам.
— Встреч лицом к лицу не надо бояться, — сказал он. Голос тоже был новый, непривычный после обычного глуховатого бормотания. Улыбнулся одеревенелыми мышцами. — Но и стремиться к ним бездумно тоже не следует.
Доктор-без-Маски высунулся из «Призрака» и издал резкий, требовательный звук. Автобус, вплотную к которому они шли, вильнул, но удержался на курсе, темное облако щупалец за рулем перестало дрожать и приобрело какую-то слабо осязаемую, но очевидную упорядоченность. Ответило. Раз, другой. Разразилось длинной тирадой, состоящей из птичьего карканья, стука дождевых капель и скрипа амбарной двери. Закончило медвежьим рыком.
— Ему нужны деньги, — Доктор медленно надевал маску, выискивая тонкими пальцами непослушные застежки. — За переправу Харону заплатили полновесный мешок серебра, всем известно, что он — последний перевозчик, и если уж он и откажется от такой сделки, то только за куда большую сумму.
— Большую? — заревел Бад. — Эта корявая тварь даже на человека не похожа, на кой-черт ему мешки с серебром? Что он с ними будет делать, жрать противоестественным образом?
— Это голод, парень, — пояснил Клэм. — Инстинкт, от которого не избавиться. Кто-то страдает от наркотической жажды, кому-то ближе голод духовного характера. А этому парню хочется иметь в своем распоряжении деньги. По возможности, все, какие есть. Бессмысленное желание, но неутолимое. Мне известно об этом все, поверь.
— Уж тебе ли не знать, — согласился Бад, скривившись.
— И нам следует решать побыстрее, — добавил Чумной Доктор, черные глазницы с рубиновым отливом на странной птичьей маске, все как обычно. — Мы проезжаем окрестности Адских Врат.
Автомобиль приближался к чему-то темному и высокому, плохо различимому в плотных сумерках, саваном окутывающим местность, пылающему зарницами и заревами пожаров. В воздухе стоял заунывный вой, словно
— К черту переговоры, — решил десантник и адресовал водителю размашистую «птичку», имеющую у многих существующих и погибших народов примерно одинаковый смысл, так что он не боялся попасть впросак. — Клэм, сбрасывай скорость, будем знакомить этого древнего грека с достижениями современной конструкторской мысли. — Он потряс «Шмелем».
Поднимая столбы пыли, «Призрак» пропустил вперед автобус, хлещущий вперед по чему-то, напоминающему угольно-черную нить посреди горящего маисового поля. Бад пристроил трубу реактивного огнемета на плече — легла как влитая.
— В иные моменты мне просто хочется расколоть свою глупую голову и вытащить оттуда беспомощный мозг, — задумчиво сказал он. — Так я хотя бы могу пополнить тающие запасы белка и глюкозы, простаивающие без дела в звенящей пустоте черепной коробки. Кто сказал, что с тучами черных щупалец вообще нужно общаться? Кто сказал, что нужно подписывать четверых человек на эту простую, как свеча, работу? Когда все, что здесь нужно на самом деле — это решимость, немного взрывчатки и парочки взрывателей. А любой жест всегда должен иметь больше, чем одно значение.
— Я заранее согласен со всеми твоими выводами, парень, — сказал Клэм, по-прежнему держа руки на руле. — Особенно в части слабоумия. Но, может, поторопишься?
— А и правда, — не стал спорить с диоптрическим прицелом десантник. — Огонь!
Он слегка покачнулся и окутался густым синим пироксилиновым дымом, а оперенный артиллерийский снаряд, оставляя за собой длинный белый, хорошо видимый в темном удушливом воздухе хвост, пошел на быстрое сближение с целью.
Взрыв выбросил из дороги фонтан фейерверков, автобус занесло, и он пошел юзом. Задний мост вместе со всей подвеской вырвало из колесных арок, и он покатился в кювет, разваливаясь на ходу. С полусекундным запозданием докатился удар по ушам — пламя жадно жрало немногие оказавшиеся в его распоряжении детали.
— Ага!!! — заорал Клэм торжествующе. Лейтенант нервно дернулся на сиденье, снова подумав о своей рыжей, впрочем, он, похоже, всегда о ней думал, как летчик из древнего анекдота.
Но радоваться было рано. Лишенный задних колес, оставляя на дороге глубокие царапины и засыпая их искрами от контакта стали и асфальта, машина все равно ползла вперед. Медленно, завывая дымящимся двигателем, плюясь в низкое, засыпанное серым пеплом небо столбами белого пара, она все равно отдалялась от них. И приближалась к своей конечной станции, где они уже ничего не смогут сделать. Попал в Ад — попал навсегда.
— Аххх, сука… — пробормотал Бад, наблюдая за происходящим в визир. — Армированная огнеупорная конструкция с бронеплитами, чтобы души не могли сбежать. Проклятое московское качество…