Говорящие птицы
Шрифт:
Только ли попугаи?
Далеко не только они! Хорошо имитировать человеческую речь могут почти все представители врановых нашей фауны. «Говорят» вороны, вороны, галки, сойки, сороки, из представителей других родов — скворцы, как наши обыкновенные, так и особенно хорошо майны, наша азиатская и индийская, или священная. Очень интересными имитаторами являются лирохвосты, они единственные из птиц-имитаторов, которые могут подражать человеческой речи, живя на воле. Лирохвосты, или птицы-лиры (Menuridae), относятся к воробьиным, они живут в лесах Юго-Восточной Австралии. Самец достигает 130 см высотой, причем 70 см приходится на хвост, перья которого изогнуты в форме лиры, отсюда и название птицы. Птицы-лиры могут очень искусно имитировать самые разнообразные звуки, причем они долго сохраняют в памяти выученные однажды
На Руси исстари держали птиц, учили «говорить» воронов и скворцов в те времена, когда еще не знали диковинных попугаев, канареек, амадин. А. Н. Толстой в романе «Петр I» упоминает о «говорящем» скворце.
Князь-кесарь Федор Юрьевич Ромодановский, дядя Петра Г, держал дома много птиц, занимался с ними. «В клетках, на окнах, начинали подавать голоса перепела и ученые скворцы, один даже выговаривал явственно: „Дядя, водочки…“». Ромодановский говорит Гавриле Бровкину: «…на Петровке, в кружале[4], в кабаке, на окне стоит дорогой скворец, так хорошо говорит по-русски — все люди, которые мимо идут, останавливаются и слушают. Я сам давеча из кареты слушал. Его можно купить, ежели царевна пожелает…».
Дмитрий Николаевич Кайгородов в своей книге «Из царства пернатых», изданной в 1891 г., рассказывает также об одном «говорящем» скворце: «Мне лично привелось видеть только одного говорящего скворца (не из первоклассных), находящегося у одного из моих знакомых. Скворец этот говорит следующие слова и фразы: „Миша (его так зовут), Мишечка, Мишуня, Мишурочка, душечка. Здравствуй, Сашечка. Прощай, Мишуша, Миша, спой песенку“. После этих последних слов он всегда начинает насвистывать „Чижика“ — первое колено правильно и отчетливо, но на втором большей частью сбивается и переходит на слова „Миша, Мишечка, спой песенку“ и снова начинает насвистывать „Чижика“. Все это произносится скороговоркой и чрезвычайно забавно…». Этому скворцу негде было услышать свою видовую песню и он сам сформировал ее из разных окружающих его звуков, включив в нее и звуки человеческой речи.
Всем известно, что ворон — очень умная птица; тем, кто не признает у животных ума, А. Э. Брэм советовал понаблюдать подольше за вороном. В конце прошлого века А. Э. Брэм описывал «говорящего» ворона. Это был ворон Яков, он принадлежал Брэму-старшему. Яков сам начал учиться «говорить», он так искусно подражал голосу своего хозяина, что домашние пытались найти Брэма-старшего, бегали по дому, приняв голос ворона за голос человека. Он научился произносить свое имя и побудительные предложения, относящиеся к его собственной персоне: «Яков, поди сюда! Здравствуй, Яков!» Горничных он не просто знал по имени, но и будил, обращаясь к каждой по имени: «Мина, вставай! Кристель, вставай!» Последнее имя далось ему с трудом, но он не успокоился, пока не выучил и его. С ним особенно никто не занимался, он учился сам. Еще он умел лаять по-собачьи и рычать, ворковать как голубь, кудахтать, мог копировать смех детей.
В. Л. Дуров пишет о своем «говорящем» вороне Карне. Он очень рано начал отзываться на свое имя, видимо, потому, как считает Дуров, что слово «Карп» напоминало ему звук из его природной сигнализации «карр». Он кричал низким гортанным, похожим на человеческий голосом «Кто там, кто там?» В. Л. Дуров рассказывает случай, когда жулики ночью забрались в цирковую конюшню. Кучера спали крепким сном. Когда воры, нагруженные награбленным, проходили мимо клетки с Карпом, то, услышав его грубый голос «Кто там?», побросали вещи и убежали. Вообще в художественной и научно-популярной литературе приводится много случаев, когда «говорящие» птицы пугали злоумышленников своими голосами, очень похожими на человеческие. Среди этих историй много вымышленного, некоторые факты явно приукрашены, но тем не менее многое вполне реально и интересно.
У нас есть сведения о «говорящей» самке ворона, у нее была мужская кличка «Карлуша». 20 мая 1984 г. это был очень слабый, почти умирающий слеток; в месячном возрасте он едва стоял на ногах. Но звуки он издавал очень похожие на человеческие, только более горловые. С ним сразу же начали заниматься. Хороший уход сделал свое дело, Карлуша поправился и превратился в крепкого молодого ворона. Через месяц после обучения он начал издавать звуки, очень напоминающие человеческую речь, еще через полмесяца появилась первая имитация, приближенно напоминающая слово «Карлуша», в конце октября это слово было произнесено совершенно четко.
Вороны тоже могут научиться произносить несколько слов; только для того, чтобы научить их этому, требуется очень много терпения. Моурер (Mowrer, 1950) приводит интересный случай самостоятельного обучения «говорению» серой вороны, которая много лет жила в одном из зоопарков Англии, привыкла к людям и к человеческой речи. Она почти заменила свое обычное инстинктивное карканье на английские слова «Hello» и «Oh, Boy». Майна и серый попугай в неволе постепенно меняют свои редкие природные звуки на выученные слова и свисты.
Сойка, принадлежащая любителю птиц Р. Фаерману, «говорит»: «Здравствуй!», правда, очень редко, зато часто свистит, подражая мальчишескому свисту. Еще она умеет лаять. Сойки могут научиться насвистывать коротенькие песенки. Хорошими «говорунами» могут быть галки, они очень точно копируют человеческий голос и другие звуки, которые постоянно слышат. Орнитолог из ГДР Рольф Двенгер воспитал двух галчат, оба оказались самцами и оба проявили имитаторские способности. Они научились имитировать человеческий свист и на основании человеческой речи выработали определенного рода подпесню. Хозяин галок рассказал нам, что стоило только одной из галок остаться в одиночестве, как она начинала своеобразную «болтовню», составленную из разных более или менее попятных слов, которые перемежались видоспецифичными звуками. Некоторые слова совсем невозможно было разобрать, это было похоже на нечленораздельную болтовню. Мы уже отмечали, что такой вид «говорения» характерен для «говорящих» птиц на первых этапах обучения. Причем, как отмечает Рольф Двенгер, в словах, произносимых галками, часто слышался звук «о», вовсе не типичный для «речи» волнистых попугайчиков, например.
Птиц этих не учили «говорению», они сами восприняли от своих хозяев понравившиеся им и, вероятно, наиболее часто употребляемые людьми слова и словосочетания.
В Московском дворце пионеров живет «говорящая» сорока. Не будучи знакомыми с историей ее прежней жизни и с людьми, окружавшими и обучавшими ее, от нее самой мы можем узнать, что жила она со старой женщиной и девочкой и что зовут сороку Карлуша. Сорока, видимо, самец, очень ясно и четко произносит свое имя и еще голосом пожилой женщины с типичными для этого голоса интонациями говорит: «Лидочка!» Теряются со временем некоторые фонематические характеристики звуков этого слова, но интонация остается выразительной и яркой. Отсюда можно заключить, что интонационные характеристики усваиваются в первую очередь и наиболее прочно, сохраняются надолго, а значит, они наиболее близки к природной птичьей сигнализации. Может быть, это то общее, что объединяет нашу речь с сигнализацией птиц.
«Говорящая» сорока Петруша живет у любителя птиц Р. В. Фаермана. Ее взяли на воспитание в июле 1978 г., когда она была еще птенцом с коротким хвостом. Сразу же хозяева начали с ней заниматься, учили произносить слово «Петруша», экспресс-имитации у сороки не получилось. Примерно через месяц она стала пытаться имитировать свою кличку, но вначале у нее получалось очень неясно и лишь позднее Петруша добился третьего уровня воспроизведения. После усвоения первого слова дело пошло быстрее, несмотря на то что с Петрушей занимались отец и сын, их голоса не очень похожи. Петруша слушал внимательно, сидя на плече или в клетке. За три дня Петруша усвоил имя старшего хозяина — Володя, за следующие два дня одолел имя младшего — Рома. Затем его пытались научить произносить слово «умница», но оно почему-то оказалось очень трудным для сороки. В течение года с Петрушей не занимались. Вскоре его отдали в Ленинградский дом пионеров, где он в течение 5 лет довольно существенно пополнил свой словарь, хотя направленно с ним никто не занимался. Кроме отдельных слов и фраз, Петруша очень искусно научился передавать шум толпы, разговор, — все это в несколько ускоренном темпе. В 1984 г. хозяева Петруши снова забрали его домой в Калинин. Здесь с ним возобновили занятия, но Петруша уже ничего нового не усвоил. Букву «р» он выговаривает нечетко, но довольно ясно говорит «Вова», «Петруша» и еще несколько слов. Стимулом к «говорению» является хлопок дверью, разговор людей за стеной, включенный радиоприемник. Петруша «говорит», когда его дразнят, он злится и произносит выученные слова. У Петруши сформировалась песня, состоящая из разных звуков: начинает он всегда с перестука, затем следует набор слов: «Наливай. Иди нас с Раей сфотографируешь (это произносится женским голосом). Кичать-кикить — Петруша Красавец. Петруша Вова». Начиная с перестука, сорока обычно в точной последовательности воспроизводит все компоненты песни.