Говорящий сверток (с иллюстрациями)
Шрифт:
— Сколько, по-вашему, займет путешествие? — спросил Питер.
— Несколько часов, не больше.
— А у вас, случайно, нет подвесного мотора? — с надеждой спросил Саймон.
— Нет, но я могу сделать парус из лунного желе и. дать вам попутный ветер в помощь, годится?
— Еще бы, — сказал Питер. — Знаете, это, кажется, будет почти такое же увлекательное приключение, как и нападение на замок василисков.
— Смотри не сглазь, — предостерег Попугай. — Оборотни — типы весьма опасные.
— Вы не поедете! — вдруг взвизгнула Дульчибелла. — Вы не поедете
Тут она расплакалась и задернула все занавески в своей клетке.
Пенелопа подошла поближе, чтобы поговорить с ней.
— Дульчибелла, дорогая, — сказала она, — мы знаем, какого ты высокого мнения о Попугае. Мы — тоже, и мы не стали бы просить его ехать с нами, если бы можно было обойтись без него, пойми. Но я обещаю, если ты его отпустишь, проследить, чтобы он не рисковал сам, а предоставил более опасную работу моим кузенам и мне.
— Ну, если так… — Дульчибелла приподняла край занавески и вытерла им глаза. — Если ты обещаешь присматривать за ним…
— Обещаю, — повторила Пенелопа.
— А теперь, если вы окончили свои женские разговоры, — от смущения громко объявил Попугай, — может быть, продолжим обсуждение похода?
— Я думаю, — сказал Саймон, производивший какие-то расчеты на клочке бумаги, — я думаю, что, если Ха-Ха обеспечит нам завтра на рассвете ветер в четыре узла, мы в случае удачи достигнем Оборотневого острова к трем тридцати дня. А это означает, что мы соберем руту и, проплыв всю ночь, вернемся сюда послезавтра на рассвете.
— Ты думаешь, вы сумеете обернуться? — с сомнением спросил волшебник. — Вы ни в коем случае не должны высаживаться на остров ночью, оборотни ночью опаснее всего.
— Дайте только нам ровный ветер, — сказал Саймон, — и мы сумеем.
— За ветром дело не станет, — проговорил Ха-Ха. — Скажите мне направление и силу ветра, и я запущу его — ничего нет проще.
— Возьмите с собой таблетки от морской болезни! — неожиданно прокричала Дульчибелла.
— Женщина, помолчи! — прикрикнул на нее Попугай. — Мы обсуждаем важные вещи.
— Таблетки от морской болезни тоже важная вещь, — возразила Дульчибелла. — Если вас укачает и вы не сможете убежать от оборотней, — это разве не важно?
— Я прослежу, чтобы он их принял, — успокаивающим тоном пообещала Пенелопа.
— Как я хотела бы пойти с вами и тоже помочь, — сказала Табита, — но я слишком велика и не помещусь в лодке.
— Ты слишком велика, а я слишком стар, — сказал волшебник. — И все-таки я чувствую себя виноватым из-за того, что взваливаю на вас, детки, всю работу и подвергаю таким опасностям.
— Ерунда, — возразил Питер, — я бы ни за что на свете не хотел упустить такое приключение!
— Я тоже, — подхватил Саймон.
— Не беспокойтесь о нас, — утешила его Пенелопа, обвивая его шею руками и целуя в розовую щечку. — Нам нравится вам помогать, и мы вам вернем Мифландию, вот увидите.
— Троекратное «ура» мисс Пенелопе! — закричал Этельред, хлопая в ладоши.
— Вы очень добры, очень. — Ха-Ха снял очки, которые вдруг почему-то запотели, и громко высморкался.
— Мисс, — горячо сказал Этельред, — можно и мне с вами, мисс? Я не больно велик, много места не займу, а вдруг и пригожусь?
— Конечно, пусть едет, — сказал Саймон,. — наш храбрый мистер Жаб.
— Разумеется, — подтвердил Питер, — как же без нашего сообразительного Этельреда.
— Ты будешь моим личным защитником, — заключила Пенелопа, — ты наша гордость, Этельред.
Этельред от полноты чувств раскраснелся, как восемь кило спелых помидор, и был вынужден отойти в сторонку и тоже очень энергично высморкаться.
Итак, на следующее утро, попрощавшись с волшебником, Табитой и неутешной Дульчибеллой, дети вместе с Попугаем и Этельредом вышли по одному из многочисленных туннелей прямо на берег моря.
Песок словно состоял из крошечных жемчужинок, а небольшие волны цвета шампанского разбивались о берег с мелодичным звоном, как будто кто-то пробегал пальцами по струнам арфы. «Неудивительно, — подумала Пенелопа, — что море это называют Поющим».
На поверхность этого кроткого музыкального моря они и спустили свою надувную лодку, и тут же, как обещал Ха-Ха, задул теплый ветерок. Парус выгнулся, как лук, и лодка быстро заскользила вперед, унося Пенелопу, мальчиков, Попугая и Этельреда, а также большую корзину с провизией, которую дал им в дорогу Ха-Ха. С собой они взяли также серпы для того, чтобы срезать руту и лаванду, и большие мешки, чтобы их туда складывать.
— Скажи, Попутай… — Пенелопа не в первый раз с тех пор, как очутилась в Мифландии, задавала подобный вопрос. — Кто такие оборотни? Я как будто читала про них, но плохо помню, что именно.
— А я помню, — вставил Саймон. — Это, кажется, люди, которые в полнолуние якобы превращаются в волков, так?
— Совершенно верно, — ответил Попугай. — Безобразное суеверие, и притом глупое. Но в те времена, когда Ха-Ха создавал Мифландию, множество людей твердо верили в существование оборотней, и поэтому их водилось в мире довольно много. Они умоляли разрешить им жить в Мифландии, так как они начали вымирать. И наш Ха-Ха, хоть и сомневался, все же решил уважить их просьбу и позволил им поселиться на том острове, куда мы плывем, при условии, что они разделят его с другими нарушителями спокойствия — мандрагорами и блуждающими огоньками. Тут как раз и огневки попросили подобрать для них какой-нибудь островок помрачнее, вот Ха-Ха поселил и их там.
— Я слыхала про то, как блуждающие огоньки заманивают путников в болота и зыбучие пески, — сказала Пенелопа. — А что такое «огневки»?
— Необычайно красочные существа, — ответил Попугай. — Самые красочные в Мифландии. Они родственники блуждающим огонькам, бывают и горячими и холодными, а блуждающие огоньки, как известно, всегда холодные. Огневки — премилые создания, робкие, но очаровательно прямодушные. А блуждающие огоньки — те, напротив, племя своевольное, сплошь озорники и безобразники.