Гой
Шрифт:
– Договорились.
– Ствол есть или пустой?
– Нет.
– Будет. Приходи не позднее белой ночи. Карты взял с собой?
– Нет, пустой в Катарсис прибыл. И змеей налегке прополз. Здесь карты оставил. Думал, уже не воспользуюсь. Пригодились все-таки.
– А «символ» исчез, как всегда?
– Да.
– Злой, вот, пришло только что на ум: если не планируешь больше возвращаться в Катарсис, не хер с собой «символ» брать да карты оставлять на этой земле. Карты принес бы Мирону, Мирон купил бы у тебя их дорого, копейкой бы не обидел, и отправился бы налегке в свою Коробку. Ты уже тогда знал, что вернешься. Не
– Я не брал «символ» с собой, возвращаясь в Коробку. Я приобрел его там. А карты не продают, сам знаешь, они бесценны. Да и по нужде большой продать их там не составит труда, за деньги того мира. Что твои фантики здешние там?
– Дело твое. Карты твои – богатства твои. Злой, без Ночи и Катарсиса каково там – легче жить?
– Нет, не легче.
– Я так и думал. Здесь все понятно. Каждый день ты знаешь, что делать и как тебе жить. Знаешь кто ты, свое дело, свое имя. Здесь ты свободен. Свободен, мать его… Катарсис. Как от него освободиться? Здесь не снятся кошмары, потому что каждый день новый кошмар наяву. Да что тут говорить. И сам все знаешь. В Коробке тебе снились кошмары, парень?
– Катарсис снится.
– А здесь Катарсис не снится. Снится Коробка, прошлая жизнь.
– Уже отвык от Ночи. А Ночи здесь страшные. Ни на одни сутки покоя нет, и заснуть очень трудно. Там такого нет. А ведь быстро привыкнешь ко всему этому. Втянешься. Потом отвыкать будет трудно.
– А, забыл сказать, новая смерть объявилась. Пока не исследована до конца, и оттого жути нагоняет. Замечена только в одном месте Катарсиса, в лесах, что на землях Мертвых вод. Не ходи туда, Злой. Пусть то место запечатано будет. Гиблое место.
– Вот как. Не томи, Мирон, договаривай.
– «Лотереей» изгои прозвали. Потому что главный приз – остаться живым. Идет себе изгоинушка по дороге, никого не трогает, по сторонам смотрит, прислушивается, а спустя несколько секунд падает замертво. Представляешь, какая каша? Благо не наша. У нас этого нет.
– Такого еще не встречал.
– Вот тебе и новый демон из глубин ада. Получи и распишись.
– Себе оставь. Мне не надо. Сколько непомнящих в граде, говоришь?
– Пять.
– Есть кто-то зубастый? К кому присматриваешься?
– Данила. Вроде неплохой парень. Смелый, не сравнить с остальными. И дуру таскает, и цветы сна, и бегает по поручениям всяким, хочет копейку заработать. Здесь с хранителями, понимаешь ли, хорошие отношения нужно поддерживать, связаны они с пророками, пророки им платят. А Данила работает, ноющим не поддакивает, жертвой себя не считает. Чем-то на тебя похож, каким объявился ты в этих краях впервые. Все помню. Ведь и ты когда-то непомнящим был.
– Катарсис еще не дал имя?
– Нет. Пока Данила. Присмотрись. Подтяни к себе. Подсказывает нутро, недурной парень. Пойдет дальше этих мест.
– Больше никто не выделяется?
– Нет, все, как на подбор – непомнящие, одним словом. Понаберут кредитов у казначея. Пачку сигарет колядуют через день. Убийства эти… Боятся из града нос высунуть. Не все, есть, конечно, парочка, бродят тут недалеко, но толку? Никаких даров не носят… Сам все увидишь. Дала матушка глаза, а котелок варить Катарсис научит.
– Если брать у него уроки, можно и с пустым котелком по Катарсису бродить, пока ему это не надоест, – сказал я. – Отдохнуть хочу, Мирон. Матрас у тебя куплю. Что с тарифами?
– Оставайся здесь, Злой. На моем диванчике выспись с дороги. Чувствуй себя дома. Проснешься, выдам тебе ключи от комнаты на втором этаже. Будете вдвоем с Данилой этаж делить.
– Во как. С чего такая привилегия для непомнящего?
– Говорю же, непростой парень. Прибыль мне какую-никакую приносит.
– Цена вопроса?
– Сочтемся, Сашик. Ты мне, я тебе.
– Так тому и быть. Да, вздремну часок-другой.
– Располагайся, а я пойду работать. Рад тебе, старина.
Землекоп ушел в свой рабочий кабинет. Я снял обувь. Лег на диван и закрыл глаза. Дома. Наконец-то я дома.
Часть вторая
Град Покоя
– Злой! – (После пробуждения зашел к Мирону.) – С отморозками надо решать, могу связаться с другими изгоями, чтобы впряглись в общее дело. Молодняк боится. Продаж мало. Почти все непомнящие сидят в долгах. Про серьезные дары молчу, если раз в две недели изгой со станицы Покинутых придет и продаст несколько литров дуры или дар – уже хорошо, а если несколько даров или один ценный – настоящий праздник. Мало кто ко мне несет дары, обычно к барышнику в станицу Покинутых сразу тащат. Наши места тихие и неинтересные до недавнего времени были. Кому нужно делать такой крюк? А у нас тут ничего, кроме непомнящих и мелочевки всякой. Если кому-то нужно залечь на дно из близких изгоев, у себя спрячу. Или свяжусь с людьми, которые знают, у кого можно получить «истому». Даже просто отлежаться, отоспаться от трудных и опасных дорог Катарсиса. Побыть, как это говорят в Коробке, с природой наедине, хех. Сам знаешь, не зря градом Покоя это место прозвали. Покой здесь был. Это еще не Катарсис, как многие изгои, топчущие дальние земли, считают, но сыграть в ящик – запросто. Детский сад возле геенны огненной. А меня заведующим сада определили. Да вот только скажу я тебе, Злой, ни черта у нас тут уже не спокойно. Да, еще год назад не поспорил бы. Но сейчас время другое, чужаки объявились. А среди них головорезы ходят. Так и всех непомнящих выкосят. Чую, беда большая грядет на наши земли.
– За пацанов так распереживался, Мирон, или за прибыль свою, которую они тебе не несут? Помнится мне, никогда особо непомнящих не жаловал.
– Да, у меня есть свой интерес. Дармоеды они, как считал, так и считаю. Но когда так неспокойно в граде, неспокойно и у самого на душе. Она в воздухе витает, эта отрава, эти нехорошие разговоры, страх и будто приближение беды какой.
– Что у тебя с оружием?
– Револьвер для тебя найду. Вдобавок могу предложить на выбор: лук с дюжиной стрел, метательные ножи – три штуки или сюрикэны, тоже несколько штук найду. Но выбор твой очевиден, Лучник. О твоей связи с этим оружием уже скоро легенды ходить начнут.
– Мне бы посерьезнее, Мирон.
– Запрет, Злой. Запрещено мне продавать посерьезнее. Каналы закрыты. Максимум – на аукционах можешь прикупить редкие штуковины, недавно Ворон, слыхал, бисэнто там прикупил.
– Кто запретил?
– Те, кто могут запретить, Злой. Прямым текстом не скажу.
– Я видел у стражей карабины.
– У них свои каналы. И особое положение в Катарсисе, сам знаешь, под кем ходят они. Изгоям запрещено продавать. Если бы я даже нашел для тебя, мне бы за это влетело.