Грааль никому не служит
Шрифт:
На тропу вышел ещё один человек. Огромный, в спортивном костюме – настоящий медведь. Луна вынырнула из облаков, и в её свете стало видно лицо наставницы. Романова растерянно улыбалась. Мне стало не по себе: никогда такой её не видел. Уж лучше бы ругалась. Или про честь группы рассказывала.
– Андрей, – тихо начала она. – Андрюша… тебе выпала великая честь. Господина капитана… Николая Джоновича… заинтересовали твои успехи в изучении… в изучении… – Фраза повисла в воздухе. Наставница дёрнула уголком рта и укоризненно посмотрела на меня.
Я
– Сынок, – ласково сказал он. – Тебя ведь Андреем зовут?
Я кивнул.
– А меня – Николаем Джоновичем. Будем знакомы. – Он протянул широченную ладонь. – С этого момента Елена Борсовна уступает мне шефство над тобой. – Он со значением посмотрел на наставницу: – Если ты согласишься, конечно.
Уступает? Кто? Я запоздало сообразил, что Елена Борсовна – это Романова. У нас никто её по имени-отчеству не звал.
– А вы из КБПН? [1]
– Нет.
– Значит, из экзоразведки?
– Андрей, не надоедай господину капитану дурацкими вопросами, – не выдержала моя бывшая наставница. – Что за ужасные манеры!
– Да отчего же, Елена Борсовна? – благодушно отозвался капитан. – Вполне законно парень интересуется. Вот только обстановка для разговоров неважнецкая. – Он подмигнул мне: – Значит, так, курсант Андрей… Сейчас мы отправляемся в одно толковое место. Там и поговорим. Идёт?
1
Комитет Безопасности Первого Неба. Объединяет под общим началом разведывательные структуры разных планет. Каз принадлежит ко Второму Небу.
– Идёт, – совершенно по-взрослому пробасил я. Покосился на Романову и поинтересовался: – Можно забрать вещи?
– Нельзя, – последовал ответ. – Ты же не знаешь, что я тебе предложу. Быть может, мы не договоримся, и ты останешься в интернате.
Ну уж фигушки. После того как меня застукали на тропе? После одиннадцати? Директор только и мечтает меня в Лачуги сплавить. Вслух я ничего не сказал, и мы отправились в «толковое место». Точнее – на лётное поле, где стоял катер капитана.
Конечно же, катер был защищён от подслушивания. Но дело даже не в этом. Сама обстановочка! Темное поле, звёзды, хищный силуэт боевой машины. У нас получалась не просто беседа, а настоящая встреча заговорщиков. Я раньше никогда не видел космического корабля вблизи. Даже самого маленького.
– Что, – спросил капитан, – сильно бы тебе влетело?
– Да ерунда, – пожал я плечами. – Воспитывать бы начали. Вы не подумайте: у нас педагогика на высоте. Ну, сослали бы в Лачуги брюкву окучивать, вот и всё.
Подробней я объяснять не стал: ещё подумает, что жалуюсь. Капитан – он ничего, хороший дядька. Понял с полуслова.
– Лачуги – это для крестьян, да?
Тут он меня уел.
– У меня отец лорд-полководец,
– Индекс по наследству не передаётся.
– Ага…
Индекс у нас определяет, кем станет человек: администратором или жалким инженеришкой. Индекс моего отца был почти лучшим на Казе. «А118» – это очень много, поверьте! Такой человек может управлять целой страной, если не планетой. Вот только меня это никак не касалось. Я слышал не одну историю о том, как ребёнок лорда получал индекс «О» – отщепенец. После такого отцу ничего не остаётся, как уйти в отставку. Или – пулю в лоб.
– А вы знаете мои вероятностные прогнозы?
Капитан покачал головой:
– Нет. Индексы рассчитывает Белый Оракул. Мы к этому касательства не имеем. Я к тебе с другим делом. – Он выдержал паузу и скучным голосом объявил: – На Каз прибыл генерал от экзоразведки, его превосходительство Сергей Дарович Рыбаков. Императорский Визионер. По нашим сведениям, на Казе есть человек, который в недалёком будущем станет срединником. Мы обследуем всех юношей моложе шестнадцати лет. Ты подходишь по всем параметрам.
Я нахмурился. Визионер, срединник… Слова были не то чтобы совсем незнакомыми. Они никак не связывались с реальностью.
– Срединники – это фантастика, – безапелляционно заявил я. – Нам вчера про них показывали фильм в стереатре. «Звёздные тернии».
Ладонь капитана легла мне на плечо.
– Всё правильно. У вас часто показывают фантастику?
– Каждую неделю.
– А когда в фильмах впервые появились срединники?
Я стал припоминать. Два года назад их не было. А потом – раз, и есть. Сразу во всех фильмах. Как бластеры или космические корабли. Их даже в старьё разное вставили, вроде «Аэлиты», «Спектра» или «Часа быка».
– Всё правильно. Программу подготовки модификантов рассекретили несколько лет назад. Тогда же было принято решение переснять все старые фильмы. Это называется «формирование общественного мнения».
Капитан не важничал, не надувал щёки. Разговаривал как равный с равным. Он честно объяснил, что произойдёт, если я откажусь или завалю проверку: мне сотрут память и вернут в интернат. А дальше всё пойдёт своим чередом. Как если бы Николай Джонович не появлялся в интернате. Лачуги, бесконечные поля брюквы, тяпка… Уроки смирения – так это называется.
– Всё зависит от тебя. Соглашаешься – летишь со мной. Нет – иди обратно в корпус. Я поговорю с твоей наставницей, но вряд ли это поможет. Мальчишек она, скорее всего, не любит.
С этим не поспоришь. Что есть, то есть. Такая жаба!
– Я… – начал я и умолк. Вспомнилось мамино лицо. Через месяц она должна была приехать в интернат.
Ну да. Конечно. А если останусь, что, лучше? После Лачуг хорошего индекса не получишь. Фигушки! Уж лучше в озеро головой – к Хозяину Бретёров.
– Николай Джонович, – торжественным и чуть-чуть срывающимся голосом объявил я. – Я… я согласен.