Грааль

Марков-Бабкин Владимир

Глава 7

Как можно отнять смерть?

От этих трех язв, от огня, дыма и серы, выходящих изо рта их, умерла

третья часть людей;

(Откровение Иоанна Богослова (Апокалипсис))

* * *

ОЛЬГА МАРКОВА

ГДЕ-ТО ВОСТОЧНЕЕ МОСКВЫ. САНАТОРИЙ «СОСНОВЫЙ БОР». Четверг. 21 августа 2025 года. Местное время 06:56.

Я шла по заснеженной праздничной улице. Рождество. Вокруг смех, музыка, бегают резвящиеся детишки, влюблённые парочки, палатки с тульскими пряниками и горячим глинтвейном. Было так славно и хорошо.

Держу под руку того самого парня, который мне накинул куртку во время того самого ливня, он мне что-то весёлое рассказывает, я улыбаюсь, смеюсь, а, порой, даже хохочу, наплевав на мнение окружающих. Впрочем, весело всем, так что им не до меня.

Мы идём, идём, идём…

Сигнал зуммера вырвал меня из сладкого сна и я села на постели.

— Да!

Искин «Санатория» приятным женским голосом спросил:

— Ольга Антоновна, доброе утро. Звонок из Берлина, на связи ваш брат Дмитрий. Вызов имеет статус приоритетного. Установить соединение?

Меня бросило в жар. Димка!!!

— Да, быстрее!

— Соединяю. Связь установлена.

— Димка!!!

— Да, Оленька. Привет. Ты как там? Я хотел поговорить с Катей, но связь не дали. Говорят, что она спит под препаратами. Что у вас происходит? Как там Машка и Мишка?

— Мы тут, в «Санатории». Собрали всех, но Ба…

Горькое:

— Да, мне уже сказали. Бедный Деда. Остальные как?

— Ну, как… Ты как? Где ты?

— Звоню из нашего посольства в Берлине. Прилетел вот из Америки. Да, неважно. Вроде завтра будет спецрейс в Москву. Думали сегодня, но не сложилось там что-то. Сложно тут. Как Катя?

— Катя? Да, нормально. Не волнуйся. Приходит в себя.

— Температура?

— Ну, есть пока. Мишка тоже, наверное, переболел. Но без осложнений. Температура есть за тридцать девять, но не так чтобы он плохо себя чувствовал. А вот у Машки вообще нет даже признаков, так что, даст Бог, вообще обойдётся.

— Мне сказали, что вы там на каком-то спецобъекте. Это так?

— Не знаю, Дим. Всё очень странно. Привезли на вертолётах. Мы где-то в лесу, даже не знаю где. Все в каких-то скафандрах ходят. И мы тоже. Нам ничего не говорят.

Неожиданный всхлип. Сама не ожидала. Лепечу:

— Мне очень страшно, Дим. Очень. Тут ещё и звезда эта…

Строго-ободряющее по ту сторону связи:

— Но-но, сестричка, давай без фокусов и истерик!

Пытаюсь глубоко вздохнуть.

Пытаюсь…

— Я… не могу… Не могу, понимаешь… Я никогда не рыдала, но после Ба… Прости. У нас тут так страшно… Давай о чём-то другом поговорим, хорошо? Ты там как вообще?

Поддельно-бодрое:

— Ну, так сказать, на пути в Москву. Тут,

конечно, тоже не сахар, но, говорят, что в Америке куда хуже, хотя, признаюсь, я не видел лично. А тут, да, весело. Тоже. И, я, это, заехал за Ленкой и Маргошей. Двумя словами не расскажу, но я прибуду в Москву вместе с ними. Ты как-то постарайся Катьку подготовить. Прямо скажу, я не знаю, как мне ей об этом сказать, сама понимаешь. Ну, придумай что-нибудь. Ты же у нас умная. Я их действительно спас при пожаре, ну, так получилось. Но как отреагирует Катька я не знаю.

Хорошо, что не было видеосвязи. Слёзы катились по щекам не переставая.

— Дим, что за ерунду ты говоришь… Ты жив… Нет больше той жизни… Неужели ты думаешь, что твоя Катя — дура набитая? Она ведь любит тебя, я знаю.

Вздох:

— И я. Но, Ленка тоже любит, вот в чём проблема. Я это тоже знаю. И Маргоша. Вот в чём проблема. И Ленка при смерти. И я её не брошу. Ни за что.

* * *

ДМИТРИЙ МАРКОВ

ГЕРМАНИЯ. БЕРЛИН. ПОСОЛЬСТВО РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ. Четверг. 21 августа 2025 года. Местное время 05:35.

— Ты как, малыш?

Говорить через противогаз было трудно, сидеть в прорезиненном костюме ОЗК было жарко, но выбора не было. Во-первых, я сам был стопроцентным носителем заразы и все анализы это подтверждали. Во-вторых, в посольстве оставалось ещё немало людей и трудно было сказать, кто уже заражён, а кто пока нет. Даже четверо умерших сотрудников посольства были заразными и сейчас руководство решало вопросы с транспортировкой на Родину их тел, но так, чтобы обеспечить безопасность всех прочих.

Ну, а, в-третьих, было непонятно, заражены ли Марго и Ленка. Инкубационный период продолжался, и появления в крови антител ещё не произошло, чтобы с уверенностью что-то утверждать. Во всяком случае, посольский доктор пока не может вынести однозначный вердикт.

Марго сидела в таком же противогазе и в ОЗК, неотрывно глядя на лежащую мать. Прозрачный транспортировочный изолированный бокс для перевозки инфицированных больных до жути напоминал стеклянный гроб, и я понимал тот ужас, который царил сейчас в душе и глазах дочки. Но это был единственный способ попытаться защитить Лену от заражения, к тому же, надышавшись продуктами горения при пожаре, она так и не приходила в себя. Поэтому её и поместили в мобильный бокс. Но, повторюсь, выглядело просто страшно.

Маргарита никак не отреагировала на мой вопрос. Возможно, не сочла нужным отвечать на банальный глупейший вопрос, когда и так понятно «как», а может, даже не услышала его. Впрочем, в противогазе и капюшоне это и не мудрено. Тем более в таком-то состоянии.

Ночь прошла тяжело. Местные медики, как могли, колдовали вокруг Елены, но, по-хорошему, нужна была специализированная клиника со всем оборудованием, а не эрзац здравпункт посольства, но в Берлине сейчас вряд ли можно найти квалифицированную помощь такого уровня. И не только в Берлине.