Грабители
Шрифт:
Турган вернулся в покои. Выпив бодрящего отвара из лесных трав, он отправился в приемную, где его ждали дела.
— Надеюсь, Популар не потребует от нас большего, мой господин, — с поклоном сказал главнокомандующий армии Мадраху, согбенный годами Севол. Его лицо было изрыто морщинами, а взгляд излучал нерастраченную энергию и мудрость.
Турган молча прошел к столу с бумагами, задумчиво переложил их и произнес:
— Я сказал его посланцам, что мы уже понесли большие потери. Мне показалось, они прислушались к моим доводам.
— Популар
— Я знаю, Восан, но у нас нет другого выхода. Люди из мира Одоса все равно уйдут — рано или поздно, а нам нужно жить здесь, в долине, и мы должны быть с теми, кто живет вокруг нас.
В приемной Мадраху появился посыльный офицер. Он выглядел взволнованным и с трудом сдерживал свои эмоции.
— Мой господин, они приближаются. Все небо на западе почернело от их безмерного количества!
— Хорошо, — кивнул Мадраху. — Я выйду на балкон, посмотреть, как это произойдет…
Выполнив свой долг, офицер ушел, а турган обратился к министру слежки и главнокомандующему:
— Приглашаю и вас, господа. Составьте мне компанию.
Все трое, церемонным шагом и в строгом соответствии с табелью о рангах, вышли на балкон. Следом за ними потянулись чиновники помельче.
Слуга хотел принести напитки, но Мадраху его остановил. Тургана ожидало не развлечение. Он собирался проститься со своими дольтшпирами.
А с запада неотвратимо, словно морской шквал, надвигался объединенный рой всей долины Энно-Вайс.
— У «братьев Василия» нет никаких шансов! — дрогнувшим от восторга голосом произнес один из офицеров штаба.
— Возможно, — Мадраху посмотрел на материнские деревья, вокруг которых уже летали самые беспокойные дольтшпиры. Они слышали зов своих собратьев и сбивались в маленькие группы, чтобы в конце концов образовать свой собственный рой.
Городские зеваки забирались на крыши, карманники безнаказанно тащили кошельки, и весь Люктинг оцепенел, будто одеялом накрытый бесконечной лавой дольтшпиров.
— Все, пошли наши! — произнес все тот же беспокойный штабной офицер.
— Пошли, — согласно кивнул Мадраху, видя, как пустеют его материнские деревья.
— Они вернутся, — сказал главнокомандующий Севол.
— Вернутся, — опять согласился Мадраху, провожая взглядом последнего дольтшпира.
105
Подбитые танки горели ярким трескучим пламенем, вздымая к небу смоляные столбы черной копоти. Некоторые из них еще продолжали стрелять, посылая в небо смертоносные цепочки планирующих фугасов. Такая стрельба не давала никаких результатов, и снопы яростных разрывов в небе только прибавляли ужаса картине беспощадной битвы.
Та часть колонны, где стояли «скауты», подверглась меньшему истреблению, поскольку дольтшпиры бросались именно на эти шагающие башни, которые из-за своей подвижности казались им неуязвимыми.
Саломея дралась жестоко и умело. На нее, как и в битве на горной дороге, спустилась одержимость, и лейтенант Хафин, выкрикивая в эфир нечленораздельные звуки, выжимала из потрепанного робота все возможное, заставляла его делать такие пируэты, о которых она и сама не подозревала.
Усталые насосы гоняли масло, горячие поршни толкали стальные тяги, и вся конструкция «скаута» скрипела и вибрировала, держа скользящие удары снарядов.
В коротких паузах рявкали пушки — и дольтшпиры рассыпались снопами искр, а Саломея снова продолжала свой танец.
— Салли, прикрой, у меня повреждение! — закричала в эфир Бони, но Хафин ничего не слышала, охваченная лихорадкой боя.
— Салли! Прикрой Бони! Саломея! — надрывался полковник Вильямс. Вокруг него свистели пули, снаряды с чавкающими звуками уходили в землю, но он не обращал на это внимания, глядя туда, где один из «скаутов» двигался, тяжело приволакивая ногу. Неповоротливый робот должен был вот-вот попасть под прицельный залп дольтшпиров, и Бони спасала только ее удачливость.
Саломея продолжала сражаться, не замечая, в каком положения находится ее боевой товарищ. Полковнику была знакома эта ситуация, когда в пылу битвы солдат ничего не видит, кроме своих врагов; в немом бессилии Вильямс наблюдал, как дольтшпиры делают заход за заходом, а Бони Клейст становится все труднее поворачивать свои пушки.
Наконец Саломея услышала сигнал бедствия и поспешила на помощь, однако в этот момент тяжелый снаряд ударил ее «скаут» в спину. Он прошел насквозь, повредив один из маслопроводов, и лишь чудом не задел генераторной установки.
Давление в системе упало, и одна из опор «скаута» бессильно подогнулась. Робот завалился на бок, подставляя себя под расстрел кружащих в небе дольтшпиров.
Прямо над поврежденными роботами, прикрывая их, стали рваться цепочки фугасов. Наводчики тяжелых «лосфиргов» мастерски подрывали заряды в опасной близости, однако тем самым отсекали атакующих дольтшпиров.
Машина Саломеи истекала пузырящимся маслом, а аварийный клапан все не срабатывал Салли уже решила, что «скаут» погиб, однако клапан наконец щелкнул, и рабочая жидкость побежала по дублирующим каналам.
Робот Саломеи перевалился на спину и, подняв пушки, открыл по врагу яростный огонь. Возвращение в строй громадины-машины произвело на противника ошеломляющее впечатление. С ходу нарвавшись на ее шквальный огонь, дольтшпиры разорвали дистанцию и неожиданно начали оставлять поле боя по всему фронту.
Их ополовиненная орда понеслась к горизонту и вскоре растворилась далеко на западе.
Бойцы корнуэльского полка тут же бросились тушить горящие «лосфирги», поливая их пеной из портативных генераторов. Они пытались спасти героически дравшиеся экипажи, но по большей части сделать это было уже невозможно. То там то тут на землю складывали обгорелые трупы наводчиков, механиков и командиров расчетов, которые до последнего момента вели огонь, не покидая пылавших машин.