Грабли

Шен Л. Дж.

"Я не стриптизерша, но как человек, знающий нескольких, могу сказать, что ни одна стриптизерша, которую я когда-либо встречала, не задерживала оплату счетов. Обычно они занимаются этим, чтобы оплатить учебу в колледже или просто быстро заработать. Много советов. Не замалчивай это, пока не попробуешь".

Моя мама кивнула. Несмотря на все усилия, она была впечатлена.

"Ты отличаешься от того, что я себе представляла".

"Ты не должна была сомневаться. У твоего сына отличный вкус".

Мама повернулась,

чтобы посмотреть на меня.

"Я не ненавижу ее, Девви", - сказала она с изрядной долей покорности.

"Хотела бы я сказать то же самое о вас, миссис Уайтхолл". Голос Белль привлек ее внимание, и их взгляды встретились. "Но вы обидели любовь всей моей жизни, и мы должны уладить этот спор".

"Мы уладим". Мама отрывисто кивнула, почти осторожно двигаясь в нашу сторону. "Во-первых, могу я потрогать твой живот? Он так полон ребенка. И глядя на вас обоих, я просто знаю, что ребенок будет великолепным".

"Вы можете потрогать, миссис У.", - предупредила Свен, - "но это не значит, что вы исключены из моего списка дерьма".

Боже, как я любила эту женщину.

Моя мать положила руки на живот Белль и усмехнулась. "Она брыкается".

"Откуда ты знаешь, что это она?" спросила я.

"Женщина знает". Она отстранилась, загадочно улыбаясь нам.

Больше сказать было нечего. Это не было частью примирения или оливковой ветвью. Это было тихое, достойное прощание. Прощание, которое должно было произойти два десятилетия назад.

Моя мать взяла мои руки в свои, и я позволил ей это сделать. В последний раз.

"Я просто хочу, чтобы ты знал: я действительно люблю тебя, Девон. По-своему, окольными путями".

Я верила ей.

Но иногда одной любви было недостаточно.

39

Дэвон

"Почему в большинстве авиакомпаний больше нет мест в первом классе?" Эммабель дулась рядом со мной во время полета домой тем же вечером. Она хрустела сухофруктами.

Я перелистывал страницу Wall Street Journal, делая глоток своей девственной "Кровавой Мэри", возможно, единственной девственной, которую я когда-либо употреблял. Я бы выбрал виски, но Белль была из тех женщин, которые настаивали на том, чтобы я сочувствовал ей, оставаясь трезвым.

"Изначально разницы между первым и бизнес-классом практически не было. Добавьте к этому тот факт, что места в бизнес-классе по определению считаются рабочими расходами, и вы поймете, почему большинство западных авиакомпаний не хотят заморачиваться. Почему вы спрашиваете?" Я посмотрел в ее сторону.

Она неловко сдвинулась на своем сиденье, глядя то влево, то вправо.

"Не хватает места для ног".

Я постучал по своим коленям, складывая газету и засовывая ее под мышку. "Положите ноги на меня. Проблема решена".

"Нет, не для этого. Вот дерьмо. Черт. Я имею в виду... это полный бред", - сказала она, потирая лоб.

"Пожалуйста, продолжайте". Я сел обратно. "Мне нравится, когда ты шепчешь мне ласковые слова".

Но она этого не сделала. Она ждала, пока мы не оказались на полпути между Великобританией и Соединенными Штатами. Под нами не было ничего, кроме огромного, глубокого простора Атлантики. Все, что держало нас в воздухе, - это крошечная металлическая трубка и вера. И вдруг я понял, какую именно аналогию она пыталась провести.

Брак - это уступка и принятие.

О том, чтобы идти на уступки и встречать друг друга на полпути.

"Хорошо. Не ненавидь меня, если я все испорчу. Или если я не смогу встать или еще что-нибудь. Этот ребенок нарушает мой центр тяжести". Белль достала из сумочки квадратную бархатную вещицу и встала, затем опустилась на одно колено и застонала от досады.

Я села прямо, каждая косточка в моем теле кричала мне, чтобы я была внимательна.

Все в бизнес-классе обратили свои сонные взгляды в нашу сторону.

"Девон Уайтхолл, ты самый лучший мужчина из всех, кого я когда-либо встречала. Я влюбилась в тебя с первого момента, когда наши взгляды встретились. Я хочу состариться с тобой, быть с тобой в горе и в радости, носить твою фамилию. Я знаю, что последние несколько месяцев я была... трудной, но я обещаю, что я изменилась. Пожалуйста, окажите мне честь и станьте моим мужем".

"Да".

Нужно было еще что-то сказать.

Но на данный момент это одно слово, казалось, подвело итог.

Люди хлопали с мест рядом с нами. Одна женщина снимала все это на телефон. Но меня почему-то не волновало, попадем ли мы на обложку таблоида.

"О, Дев". Белль закрыла рот руками, на ее глаза навернулись слезы. "Это потрясающе. А теперь, пожалуйста, помоги мне встать".

Эпилог

Бэль

"Знаешь ли ты, что когда самец и самка рыбы-удильщика спариваются, они растворяются друг в друге и делят тела навсегда? Когда самец рыбы-удильщика находит желающую участницу, он прижимается к ней и сливается с ней. Он теряет глаза и многие внутренние органы, пока они не соединятся кровью". Девон любовно поглаживает мою руку, глядя на меня со своего места у моей больничной койки.

"Вау", - сухо говорю я, задерживая дыхание, чтобы заглушить боль. "Звучит знакомо".

Я поворачиваюсь к медсестре, делающей вид, что ее нет, которая лучится на нас обеих, как будто только что родила, и кладу свою карту обратно на край кровати. "Я только что почувствовала еще одну схватку, и эта была ба-а-а-альшая".

Так плохо, что я думала, мой живот вот-вот разорвется на две части.

"Когда придет доктор Бьорн?" потребовал Девон, подстегивая меня к действию. "Моей жене больно".