Грабли
Шрифт:
"Ваша жена не первая роженица в истории", - мягко заметила медсестра, которой предстояло получить удар. Она перекладывает подушки позади меня. "Два разных врача приходили на осмотр и сказали, что все в полном порядке. Доктор Бьорн занимается легким движением. Он будет здесь через несколько минут. Вы всегда можете выбрать эпидуральную анестезию". Она смотрит на меня сверху вниз и пожимает плечами.
"Ты шутишь? Я хочу, чтобы этот ребенок знал, как сильно я страдала за нее, и вечно держал это над ее головой".
Она смеется.
Я не знаю почему.
Я
"Дорогая, мы в порядке. У тебя еще есть время", - воркует Девон, гладя мои волосы, убирая их с лица. Все это мило и романтично, и все же я собираюсь вытолкнуть из себя восьмифунтового человека без всяких лекарств. Я отшлепываю его руку. "Приведи мне доктора Бьорна".
"Как пожелаете, миссис Уайтхолл". Он не может достаточно быстро выбежать из палаты, и я остаюсь с медсестрой, которая смотрит на меня как на сумасшедшую.
Мы с Девоном поженились вскоре после возвращения из Англии. Это была маленькая, интимная церемония в Madame Mayhem. Подружки невесты надели красное белье и подвязки и не могли ни слова сказать по этому поводу. Моя свадьба - мои правила. Сэм Бреннан чуть не разнес стены в комнате, когда увидел, как его жена ведет меня через проход в нижнем белье.
Между нами все было просто замечательно. Почти слишком. Иногда я просыпаюсь утром и думаю: "Сегодня будет день, когда я все испорчу и брошу его". Или, чаще всего, сегодня будет день, когда он меня бросит. Он наконец-то поймет, что я слишком повреждена, слишком сломлена или просто слишком многого не понимаю.
Но почему-то ничего из этого не происходит, и я заканчиваю свои дни одинаково: обнимая мужа, делясь своими историями и переживаниями за день, смотря телевизор, смеясь и открывая друг другу частичку за частичкой.
Я знаю, что наступит день, когда я перестану беспокоиться о том, что он сломает и меня. Этот день может быть не сегодня и даже не завтра, но он наступит.
В конце концов, Девон Уайтхолл - это человек, который преподал мне самый важный жизненный урок - в то, что еще можно верить.
"Я нашел тебе врача". Дэвон врывается в комнату, запыхавшись. "Того, которого ты знаешь, не меньше".
"Это доктор Бьорн?" рявкаю я, извиваясь на своей больничной койке. "Мне кажется, или ребенок наполовину вышел?" Что-то происходит у меня между ног, но по понятным причинам я не в том физическом положении, чтобы наклониться и проверить.
"Лучше", - говорит Девон, и они с Эшлинг появляются передо мной.
Мое лицо падает. "Я не позволю этой суке увидеть мою вагину!"
Но она уже подходит к маленькой раковине и моет руки, надевая пару свежих пластиковых перчаток. "Я видела и похуже".
"О, я не это имела в виду. Это выглядит фантастически. Я просто не чувствую, что готова перевести наши отношения на новый уровень", - хмыкаю я.
Но тут начинается еще одна схватка, я кричу, и Девон с Эшлинг бросаются ко мне.
"Свен", - с болью произносит Девон, любовно вытирая пот с моего лба. "Мне так жаль, что я поставила тебя в такое положение".
"Ты поставила меня в двадцать семь разных. Вот почему мы здесь", - язвительно отвечаю я.
"Все еще не хочешь моей помощи?" Эшлинг приподняла бровь. "Потому что я с удовольствием вызову другого врача".
"Доктор Линн здесь", - беззаботно сообщает медсестра, которую никто не спрашивал. Я не знаю доктора Линн. А доктор Бьорн, очевидно, слишком занят тем, что борется с бостонскими пробками".
"Отлично!" Я вскидываю руки вверх. "Ладно. Просто вытащи из меня этого ребенка, Эш!".
Девон хватает меня за руку, Эшлинг приступает к делу, и через двадцать минут - как раз когда доктор Бьорн входит в палату с извинениями - рождается Никола Зара Констанс Уайтхолл (и прежде чем вы спросите: конечно, я добавила Констанс, чтобы все знали, что она королевская особа).
Я не преувеличиваю, когда говорю, что моя новорожденная - самая красивая из всех, кого я когда-либо видела. С гладкой, розовой кожей, яркими глазами и самыми розовыми губами. Она хрупкая, невинная и совершенная. Я хочу защитить ее от любого возможного вреда. Я знаю, что не смогу, но, по крайней мере, сейчас, я могу. Но потом, когда она вырастет, все, что я могу сделать, это попытаться вырастить ее такой же сильной, как ее мать".
"Боже мой, она так похожа на свою мать". Девон целует меня, потом Николу, потом обнимает Эшлинг.
С моей прекрасной малышкой на руках, с моими друзьями и семьей, ожидающими снаружи, я знаю одно - все будет не в порядке.
Потому что все уже прекрасно.
Девон
Шесть месяцев спустя.
Я передаю замок Уайтхолл-Корт в фонд "Английское наследие". Он становится музеем. Какая-то часть меня - крайне незначительная часть меня - грустит, что я отказываюсь от титула маркиза. Что меня не будет в Англии, чтобы Никола унаследовала какой-нибудь титул. Но большая часть меня рада, что я уехал из этого места, которое никогда не мог назвать своим домом.
Никола растет быстрыми темпами. Сейчас у нее белые кудри, которые подозрительно похожи на лапшу Рамен. Она пытается впиться своими деснами во все, что попадается ей под пухлые ручки, и это полный восторг.
Эммабель вернулась к работе месяц назад. Она назначила Росса официальным менеджером Madame Mayhem и теперь сосредоточилась на своем последнем предприятии. Она открыла некоммерческую организацию для женщин и мужчин, подвергшихся сексуальному насилию, предоставляя им терапию и помощь в поиске работы и вставании на ноги.
Ее новый секретарь - человек, который заменит Саймона и будет выполнять всю документацию и административную работу - Донна Хэммонд, бывшая девушка Фрэнка. У нее теперь маленький мальчик. Его зовут Томас, и иногда, когда они с Николой находятся в одной комнате, они смотрят друг на друга с широким выражением лица "подожди, ты - крошечный человечек".
Сейчас я забираю свою жену от родителей. Никола блаженно дремлет на заднем сиденье моего "Бентли". Я застаю своего тестя за поливкой растений на крыльце и опускаю пассажирское окно.