Град обреченный
Шрифт:
— Ты в меня оптимизм вселил, как Остап Бендер в одноглазого шахматиста при организации турнира в Нью-Васюках. Ладно, пойду спать — в палатке место есть. Я твоим «спальником» воспользуюсь, чтобы в шкуры не закутываться — там блохи скачут. К чему тебе завшивевший воевода?
— Иди, спи, коннетабль. Как говорят в народе — утро вечера мудренее. А у тебя лишь четыре часа для сна осталось, рассвет скоро. А мы тут патроны снаряжать будем, благо бумажных «стаканчиков» про запас много взяли, — Андрей Владимирович вздохнул. На каждом фестивале всегда находились желающие заплатить (и спонсировать реконструкторов), чтобы собственными руками снарядить патрон и отлить в пулелейке свинцовый «кругляш». А там сделать выстрел и долго радоваться «приобщению».
— Полные лядунки нужны, князь, мало ли что…
Почти пять веков имели хождение на русских землях «чешуйки» — самая ходовая монета, «деньга», заимствованная от Орды…
Почти пять веков имели хождение на русских землях «чешуйки» — самая ходовая монета, «деньга», заимствованная от Орды.
Глава 13
— Сон — лучший лекарь, девочка. Дали таблеточку, вот боярин и спит, и не просто так — заживление раны одновременно идет. Первые три дня больного беспокоить не нужно, да только нет у нас сейчас такой возможности — до Твери ехать нужно. Ничего — сена много подложили, и тряска не так ощутима будет. Жаль, рессор у нашей повозки нет, а то бы ехали с комфортом.
— А что такое «рессоры», батюшка-боярин?
— Штука на диво полезная, долго объяснять лекарю, когда умелый мастер нужен, или кузнец. Не обращай внимания, то слова иноземные, заморские то есть. Ты мне лучше расскажи, о каких отварах травяных ведаешь, о корнях разных, и какова от них польза при хворостях.
— Бабка Марфа многому научила — травница она, знахарка. К ней болящие завсегда приходили со всей округи, и облегчение…
Пашка прислушивался к разговору Петровича и местной девчонки, что в услужении у своеземца Мефодия была. Надо же — четырнадцать лет всего, а уже совсем взрослая, и физически, и по местным меркам. В таком возрасте здесь замуж выдают, и детей они вовсю рожают. Правда, как выяснилось из разговора, при первых родах смертность у матерей зашкаливает, одна из трех неизбежно умирает. И детки мрут как мухи — хорошо, если половина выживает, а рожают женщины много, не меньше полдесятка на одну выходит, понятное дело ту, что при первенце не померла.
С утра все пошло совсем не так, как рассчитывал Пашка — поспать им не дали, подняли на полчаса раньше. И говорили «Воевода» с «Сотником» вещи здравые, весь расклад привели, объяснили многое. Так что слово «мужик» навсегда изгнали из лексикона, все одномоментно осознали насколько опасно такое обращение. Так что пришлось переходить на имя-отчество, его самого теперь именовать будут, все одноклубники полноценные «дети боярские» или «житьи» мужи. Но прозвища внутренние остались — тут этому никого не удивишь — у каждого боярина здесь подобные есть, и даже князья «погонялами» обладают. Про обычных мужиков и говорить не приходится, у каждого есть кличка, и как в том анекдоте про «бычий хер» в индейском племени, на нее отнюдь не обижаются.
После «вводной», к походу стали готовиться — под кафтаны все либо кольчуги из трофейных поддели, или доспех из железных пластин на кожаный жилет прикрепленных — «Воевода» сказал, что они защитой не хуже будут, даже лучше. Потому что если лучников на отдалении держать, то даже такую защиту стрела на излете не пробьет, отскочит. Так что теперь реконструкторы «бронежилеты» имели, даже он облачился в подходящий комплект по его размеру, хотя поддевку пришлось надевать.
Ведь местные мужики ниже на голову, чем «пришельцы из будущего» — акселерация за полутысячелетие наглядная. Но вот шире они, массивнее что ли — про таких здоровяков у него в селе говорили, что кряжистые, как дубки. А то, что с убитых сняли, то тут никто из «бутырцев» уже не заморачивался — на войне как на войне.
Все, что есть у побежденного, переходит как добыча к его победителю — нехитрое, но верное правило! Мертвым справа уже ни к чему, а живым долго послужит богатством и защитой!
Пашка посмотрел вперед — десяток телег растянулись на лесной дороге, возничими были местные мужикии своеземец — тот одной рукой управлялся с пароконной упряжкой, на которой ехал дьяк с подьячим. Рядом с ним восседали на конях «Воевода» и «Сотник», в расшитых золотистой и серебристой нитями малиновых кафтанах. С ними были четыре «бутырца», тоже верхами — умели ездить, пусть и не так браво смотрелись, как два дружинника, что поехали впереди головным дозором. Те как витязи снарядились, все в «железе», даже шлемы с устрашающими личинами в виде оскаленных волчьих морд — смотрелись жутковато. И вооружены соответственно — колчаны с луками, мечи, небольшие круглые щиты к седлу приторочены, короткие копья с петлями за спину заброшены, словно мушкеты.
Пашка своего «Чалого» никому не доверил — сам управлялся. Да и телега была пустая, без поклажи — ту перегрузили на идущую впереди подводу. Так что Петрович с девчонкой Глашей, или Глафирой, да с раненым вчера реконструктором ехали со всеми «удобствами», по местному «сервису», на толстом слое сена, на который кинули сверху две медвежьих шкуры. Видимо, «лесных прокуроров» водилось в здешних лесах порядочно, раз мех считался бытовым, который и бросить не жалко.
На самой последней подводе ехали три «бутырца», старшим над которыми назначили «Сержанта» — это было и звание, и теперь намертво прилипшее к нему прозвище. Теперь он не боялся Сергея Ивановича — добродушный мужик… Боярин то есть, и глаза задорные стали, не мертвящие. Улыбаться стал, шутил, но вот слушались его беспрекословно. И мушкетов у них было не три, а пять — один ведь про запас взяли (но его Пашке отдали), но ведь еще от убитого и раненого одноклубников по «стволу» осталось про запас. И его научили с мушкетом управляться, правда, еще не стрелял. Но то обязательно случится — ведь врагов вокруг много.
Задача у него с Петровичем была простая — собирать и обихаживать раненных, если бой произойдет. И лишь в самом крайнем случае помогать арьергарду (запомнил мудреное слово), если те огнем не смогут отбиться. И маневр заранее отработали — поперек дороги две телеги поставить, перегородить ее, и уж потом отстреливаться, имея прикрытие. Эта задумка «Сотника» всем понравилась — тут такой прием использовали, вот только не додумались мушкеты сотворить. На них все местные постоянно глазели, не скрывая удивления — такой механизм не приходилось видеть, особенно когда пирит об огниво ударялся и сноп искр высекался. Хотя сейчас в походе на замки чехлы были надеты, и дула прикрыты «колпачками».
И роли распределены заранее — если дорога прямая будет, и дальность до четырех сотен метров, то стрелять будут только Петрович и «Сержант», а трое перезаряжать для них мушкеты. А как «московиты» близко подойдут, то бить залпами сразу из пяти ружей. А там кто-то из «воеводских» подъедет с пистолетом, или сам «Сотник» — хотя патроны «макаровские» нужно беречь, их и так мало осталось, только на крайний случай…
— А ты женатый боярин?
— Ушла давно супруга — сказала, что от меня мертвичиной пахнет, и жить с таким невмоготу. И денег мало, и детей рожать не захотела, — Петрович тяжело вздохнул, было видно, что отвечает откровенно — Пашка время от времени на него поглядывал. А то, что он патологоанатом уже узнал от Сереги — тот к этому очень спокойно отнесся, сказал только с усмешкой, что сам такой же, только живых в мертвяков превращал.
— Как так, ведь под венец сама пошла? Разве так можно?!
— В наших краях можно многое, о чем тебе лучше не знать, — негромко произнес Петрович, и снова вздохнул. — Я всю жизнь бобылем прожил, не хотел просто новую жену искать — зачем проблемы. Да ты не заморачивайся, девочка — замуж выходи по любви только. Или по расчету — но только если подопрет сильно. Если хочешь, то лекарскому ремеслу тебя научу — бабка знахарка хорошо, но нужна научная база. Хорошим лекарем станешь — прибыток пойдет, и пользу людям принесешь немалую.