Градиент неба
Шрифт:
— Э, нет! Слишком просто, — перебил Кейт. — Здесь бы весь сектор разнесло, если бы такие монстры схлестнулись.
— А монстры до сих пор на местах, — парировал Виктор. — Догорают, излучают и плавят материю после слияния, им еще неизвестно сколько лет этим заниматься, причем по обе стороны спонтанного тоннеля. Итак, вопрос энергообеспечения снимается, но возникает другой… Сколько их? Как думаете, сколько объектов попало под удар из Кластера и с тех пор сбрасывает в подпространство часть энергии… Что, если мы имеем не трубку о двух
— Шокирующая гипотеза, профессор. Прощай, навигация! — усмехнулся Кейт и церемонно чокнулся с Виктором.
Серж вернулся с кухни с чашкой кофе и уселся наискосок от капитана.
— Рэд, объясни мне, почему мы живы, — попросил он, пропуская мимо ушей спорные теории, которые наперебой ринулись выдвигать Кейт с Виктором.
— Сейчас наши инженеры закончат совещание и все нам объяснят.
— Они еще концепцию не выработали… А ты что обо всем этом думаешь?
— Мне кажется, нас вынесло в некую условную точку компенсации, где поля взаимных ускорений частично уравновесили друг друга. В этой мертвой зоне, как в стоячей воде, мощности БК и ускорителей «Моники» хватило, чтобы выскочить.
— А магистральник тогда почему «на встречной волне» так далеко уехал?
Рэд не нашелся, что ответить.
— А в его электронные мозги не пришла мысль глушить ходовую в подпространстве, — сказал Стрэйк и посмотрел на Гардона. — Дури у тягача полно, перегрузки ему не страшны, как нам, вот он и попер, проскакивая все «мертвые зоны».
Кейт отвлекся от разговора с Виктором.
— Моя жена работает в Технологическом, — как бы невзначай сказал он, — и я знаю нескольких физиков оттуда, которые душу дьяволу продадут, чтобы пройти через спонтанный подпространственный тоннель. Капитан, мы хотим грант от Технологического Университета Аналога-3 на продолжение исследований?
— Нет. Лично я не готов это повторить.
— Почему нет? — спросил Виктор. — Один раз же получилось!
— Ты попробуй заново отыскать туда вход, — предложил Стрэйк.
— И выход, — усмехнулся Гардон.
— Что за пораженческие настроения в пилотажной группе… Серж!
— Что Серж? — улыбнулся штурман.
— Чисто теоретически, ты сможешь рассчитать в Пространстве точку входа? — спросил Блохин. — Мы же знаем сектор. Если взять Бака, который вычислил сброс волны в подпространство. И если нормальную научную группу подключить?
— Тебе наши пилоты только что ответили. Не наливайте ему больше. Кейт, дай ему гитару, иначе не успокоится.
Слегка откатив кресло, радист протянул руку к полуоткрытому шкафу, вопросительно взглянул на Виктора и с его молчаливого согласия вытащил гитару за гриф, очистив от остатков противоперегрузочного геля, пленкой налипшего на колках.
— Черт! Нам же никто не поверит, что мы в три дня выскочили из-за внешних маяков на Айтелу! — воскликнул Блохин.
— Вот и не трепись, — посоветовал Стрэйк. — Спой лучше что-нибудь, а мы
Блохин взял инструмент, изобразил недовольную гримасу и ударил по струнам, выбив из них резкий дребезжащий звук, вслед за которым в каюте грянул «Марш космического десанта», насчитывающий в разных вариациях от шести до двадцати пяти куплетов.
Позади нас жаркий ветер,
Радиоактивный дым,
Что наш звездный рейдер встретит
За барьером световым?
Ад кромешный на планете
Мы ушли с Земли-один.
Нам звездой надежда светит
За барьером световым.
Мы отважные как черти
Космос делаем седым,
Не боимся даже смерти
За барьером световым!
Изобразив залихватское «та-да-да-дам», Виктор легонько хлопнул ладонью по деке и прижал струны ладонью.
Джери покрутил головой, но скорее одобрительно. Серж закатил глаза.
— Джери, штурман дело говорит: не наливай ему больше, — ухмыльнулся Кейт.
— А чего сразу «не наливай»? — спросил Блохин. — Не нравится — так и скажите, будет вам высокая поэзия:
На дне реки змеится вечность в золе заката,
Сухое русло, в лучах двух солнц все в перекатах.
По перекатам небесный свет, бежит играя
Течет река из жизни в смерть, времен не зная… — продекламировал он на манер древнего сказителя, слегка касаясь гитарных струн.
Последний раз Рэд слышал этот отрывок на выпускном вечере со сцены школьного театра. Через несколько часов он остался сиротой, через сутки оказался в наемной армии, где сделал головокружительную карьеру пилота ВКС, которая привела его в тюремную камеру и бесславно закончилась на больничной койке. Горло неожиданно сдавило. Он кашлянул и с усилием проглотил комок.
— Это что еще такое? — поинтересовался Джери.
— Классика, — предположил Серж.
— «Баллада о переселении», — подтвердил Блохин. — Песнь э-э… первая… «Земная», кажется. Черт, не помню, давно учил.
— Третья. «Небесная», — Рэд взял со стола стакан и, не чувствуя вкуса, проглотил коньяк, который ему налили давным-давно.
— О, точно!
— Я пойду, спасибо, Виктор. Сбор в рубке в девять.
— Останься капитан, за тебя еще не выпили, — сказал Джери, не сводя с него пристального взгляда.
— Нет, дальше без меня. Я сутки без перерыва отработал, сплю на ходу.
— Не уважаешь? — вдруг спросил Стрэйк, когда Рэд сделал движение, чтобы встать из-за стола.
Первым, что происходит, смекнул Серж как самый трезвый. Он повременил с язвительным комментарием, который собирался адресовать Стрэйку, переставил полупустую бутылку дальше от капитана и не дал тому ответить:
— Мы недолго, Рэд. Мне тут вообще делать нечего. Подожди немного, вместе пойдем.
— Уснешь — я тебя разбужу, как концерт закончится, — поддержал Блохин, едва не опрокинув стол, нашарил на полках скомканный термоплед и великодушно уронил на капитана.