Граф Мечников
Шрифт:
Глава 13
Северное море. Полуостров Валхерен. 28.08.2066
Высокие, словно горы, тёмные грязные волны Северного моря налетали одна на другую и сталкивались в неистовой вечной борьбе. Мощный шквалистый ветер сметал всё, до чего только дотягивался, подхватывал с морских гребней огромные клочья бурой пены и бросал её на серую надстройку фрегата. Порой казалось, что хаос грозной стихии будет бушевать вечно, а два наших судна, фрегат «Ветрогон» и корвет «Стерегущий», будут оторваны от берега. После чего беспомощные стальные корпуса кораблей унесёт в бескрайние водные просторы, и они останутся в них навсегда.
Впрочем, нам это только казалось. Мы люди в морском деле уже опытные, не первый шторм пережидаем и знаем, что летние бури редко длятся
Заложив руки за спину, я стоял у иллюминатора адмиральской каюты, посматривал на буйство стихии, вспоминал минувший второй поход на Балтику и размышлял о нашем теперешнем положении.
Итак, шестнадцать суток назад на острове Гогланд нами был обнаружен и прихватизирован корвет «Стерегущий». После чего он направился подальше от бывших российских берегов, а лайнер и фрегат двинулись в гости к гатчинцам. Суда шли экономным ходом, и ранним утром следующего дня оба наших судна пришвартовались в порту Систа-Палкино.
«Ветрогон» в этих местах уже знали, у экипажа на берегу имелись знакомые, а у меня были хорошие отношения с самым главным начальником в ГВО Марковым, который больше известен под уважительным прозвищем Старик. Естественно, мы ожидали, что нас встретят с распростёртыми объятиями и окажут всемерное содействие в деле вербовки питерских повольников и беженцев из Сестрорецка, которые могли бы переселиться в форт Передовой. Однако мы обломались, и причиной тому была неожиданная болезнь Старика, который свалился в жестокой лихорадке. Для местных жителей и властей это событие было основным, ведь Марков – символ их образа жизни, вождь и величайший человек в мире, примерно то же самое, что товарищ Сталин для большинства жителей СССР в 1953 году. «А ну как умрёт такой человечище?» – думали обычные граждане ГВО. «Что будет с Гатчинским военным округом без Старика?» – размышляли поселковые старосты и военные. «Кто займёт его место?» – ломали себе головы офицеры и основные управленцы анклава.
В общем, всем было не до нас, и наша миссия никого не волновала. Желаете людей навербовать? Пожалуйста, у нас свободная страна. А вот с торговлей пока никак, не имеем соответствующих распоряжений.
Ну, нет так нет. Пришлось нам самим крутиться и бегать. Мои лейтенанты разъехались по поселениям ГВО, а я через Сяськелево двинулся к Питеру и посетил лагеря поисковиков. Всё прошло неплохо, вербовка велась по привычным и отработанным ещё в Невинномысске схемам, так что рассказывать особо нечего. Приехали, толкнули пару речей, рассказали о счастливом житье-бытье на новом месте, засели в ближайшем питейном заведении и начали отбор кандидатов. Сутки в одном месте. Сутки в другом. Посуетились и добились, чего хотели.
Поставленная перед нами задача была выполнена, и через шесть дней, провожаемые дипломатом ККФ в Гатчине Германом Фокиным, который оказался нормальным мужиком, но чрезмерно зацикленным на инструкциях, «Аделаида» и «Ветрогон» снова вышли в море. В питерских лагерях-поселениях и приморских городках ГВО мы набрали больше четырёхсот человек, в основном рабочих, плюс некоторое количество вольных стрелков, и теперь могли спокойно начать возвращение домой.
В целом походом я был доволен. Мы удачно поторговали, набрали немалое количество людей, которые станут поселенцами на моих землях, наладили торговые связи с Калининградом и ярлом Ульфом из Кристианстада и добыли хороший боевой корабль. Удачно сходили, и единственное, что несколько омрачало отбытие эскадры к испанским берегам, болезнь Старика, которого я глубоко уважал, но, к сожалению, так и не увидел. Впрочем, по сведениям Фокина, он пошёл на поправку и вскоре должен вернуться к делам своего анклава. Дай боги ему здоровья, хороший человек.
И вот мы снова в море. Дошли до острова Готланд. Здесь к нам присоединился «Стерегущий» и, подгадав удобное время, под покровом ночи, дабы не привлекать к себе внимание скандинавов, три наших судна прошли Зундский пролив и оказались в Северном море. После чего резко повернули на Ла-Манш. Прошли вдоль европейских берегов. И позавчера расстались с «Аделаидой».
Лайнер пошёл к Передовому, а «Ветрогон» и «Стерегущий», связавшись с домом и обозначив свои координаты, пришвартовались к весьма хорошим и крепким причалам порта Флиссинген, расположенного на полуострове, а может, уже и острове, если дамбу с материком размыло, Валхерен. Через радиостанцию форта было отправлено сообщение в Гибралтар, что нам требуется горючее. И Семёнов обещал незамедлительно выслать к Валхерену помощь, танкер с топливом и один БДК для прикрытия. Всё шло так, как и должно было идти, и теперь нам оставалось только ждать подхода транспортных судов и развлекаться обследованием ближайших окрестностей. Достопримечательностей рядом никаких, и уцелевших зданий в городе практически нет, наверное, и здесь когда-то побывали загадочные Люди Океана. Взять в Флиссингене нечего, людей не видно, и заняться нечем. А значит, самое время для отдыха и безделья.
Отойдя от иллюминатора, я упал на широкую адмиральскую кровать. На миг пожалел, что не взял в поход Лиду, а затем достал ноутбук и включил воспроизведение DVD-диска о пришествии чумы. Иногда я смотрю два-три сюжета из этой видеонарезки, радуюсь тому, что мои предки пережили это ужасное время, и снова забываю про диск. Для меня это своего рода подзарядка: посмотрел, прочувствовал эпоху, задумался и пошёл дальше своими делами заниматься. Поэтому последний раз я включал просмотр «умной темы» две недели назад и посмотрел сразу три сюжета.
Первый был выступлением главы МЧС Российской Федерации для центральных каналов телевидения. Он рассказывал всей стране о том, как надо оказывать первую медицинскую помощь заболевшим чумой людям, и уверял, что бояться вируса совершенно нечего. В государственном научном центре вирусологии и биотехнологии «Вектор», который находится в городке Кольцово Новосибирской области, уже разработали уникальную спасительную сыворотку, которую миллионами доз производят на фармакологических фабриках. Поэтому волноваться не надо, ибо скоро всё будет, как и прежде, зашибись. Всем гражданам РФ раздадут чудо-лекарство, и начнётся распрекрасная житуха, главное, не паниковать и соблюдать спокойствие. Сам же главный спасатель России, как мне показалось, находился в это время где-то глубоко под землей – один раз на заднем фоне студии, просторного и ярко освещенного зала, промелькнул человек в оранжевом рабочем комбинезоне и каске, на которой висел шахтный фонарик, а на боку красовалась белая надпись: «Метрострой».
Второй сюжет был взят непосредственно из Интернета. Существовала когда-то такая информационная паутина, которая позволяла людям общаться между собой, и некоторые видеоматериалы, скачанные из этой сети, сохранились до наших времён. То, что было показано, снимал медик, прикомандированный к одной из многих так называемых команд ликвидации. Усталый врач тусклым, еле слышным голосом комментировал свою съёмку в переполненных трупами и заражёнными людьми больницах, где он время от времени отдавал команды своим подчинённым, а вооружённые бойцы команд ликвидации, затянутые в глухие прорезиненные ОЗК, какую-то одноразовую одежду из плёнки и противогазы, хватали покрытых гнойниками и коростами заразы умерших и ещё живых людей, вытаскивали их на улицу и, словно дрова, грузили в большегрузные бортовые машины. После чего вся эта биомасса, назвать как-то иначе обрубки из гнилой человеческой плоти было трудно, вывозилась за город, насколько я понял, дело происходило где-то под Москвой, вываливалась в глубокий промышленный карьер и заравнивалась бульдозерами.
В конце сюжета возле ещё одной больницы другой врач на минуту отделился от вооружённых и настороженных ликвидаторов, зачем-то отошёл в сквер рядом, и здесь на него напала толпа молодых длинноволосых подростков в цветастой одежде, которые кричали, что он фашист. Молодёжь была пьяна, а может, находилась под кайфом. С врача содрали маску противогаза, и какая-то ярко накрашенная девчонка лет пятнадцати с большими гнойными пустулами на лице длинными крашеными ногтями содрала эту заразу с себя и размазала её по лицу врача на глазах остолбеневшего оператора. Затем толпа визжащих, как стадо бандерлогов, подростков унеслась вдаль по широкому пустому проспекту, а врач, недолго думая, вынул из кобуры на поясе пистолет, стандартный «макаров», и выстрелил себе в висок. На этом съёмка прервалась.