Граф Мечников
Шрифт:
Полуденное летнее солнышко катится своим чередом по безоблачному синему небу. В придорожных зарослях птички поют, а в густой зеленой траве шуршат мелкие животные. В развалинах ни одного движения, а мои верные помощники, разумные псы, ведут разведку, и беды для нас не чуют. Воины отряда рассредоточились вокруг кемпинга. Мы никуда не торопимся, ждем подхода подкреплений и переводчика. И когда вскоре появляется резервная группа, я вызываю к себе Диего Миронеса, чернявого паренька, лет восемнадцати, который уже год вместе с женой проживает на базе «Гибралтар» и русский язык знает не хуже родного.
Моя инструкция для переводчика проста. Белый флаг над головой и сто пятьдесят шагов прямо по дороге
Диего понял меня правильно. Из РД за спиной он торопливо достал белую рубаху, намотал ее на длинную палку и, что-то выкрикивая на родном языке, поспешил к развалинам. В него не стреляли, и переводчик беспрепятственно вошел в кемпинг. А спустя тридцать восемь минут, все так же с импровизированным флагом над головой, словно настоящий миротворец, Миронес снова вышел на дорогу. Следом за ним показались люди, шесть молодых мужчин, скорее даже юношей, с поднятыми вверх руками и длинными складными ножами на поясе, три десятка женщин и девушек, и тридцать два ребенка в возрасте до двенадцати лет. Одеты все, включая самых маленьких детей, примерно одинаково, перетянутые портупеями серые брезентовые штаны, такие же куртки, высокие кожаные сапоги, а на головах зеленые или черные банданы. Татуировок замечено не было, взгляды, конечно, настороженные, но осмысленные. Для меня это показатель того, что люди передо мной адекватные, и потому я встречаю их с миром.
Сразу беседу проводить не стал, время в запасе имеется, и торопиться никуда не надо. И как только воины собрали оставшееся в развалинах оружие, выстроив спасенных и тут же плененных испанцев в колонну, отряд вернулся к берегу. Местные жители двигались хорошо, видно, что привыкли к большим переходам и, несмотря на то, что среди них было несколько раненных, и многие имели истощенный вид, через два часа, двигаясь по уже известным тропам, мы оказались на пляжах мыса Приор.
Здесь нас ждали, и рядом с маяком уже был разбит временный лагерь. По мысу оборудованы пулеметные и минометные позиции, так что незамеченным к нам никто не подойдет. И как только по дороге прошел крайний разведчик, бойцы ГОПа перекрыли ее минами МОН-50.
Солнце начинает клониться к ровной линии горизонта, на море штиль, и океанские волны еле слышно накатываются на берег. Сегодня отряд поработал хорошо, мы обошлись без потерь, и многие воины расценивают это как добрый знак. Я думаю, точно так же, но не расслабляюсь и, приняв доклад с фрегата о том, что все в порядке, отправляюсь к местным жителям, которых необходимо опросить. Однако сразу это сделать не получается. Бойцы кормят испанцев нашими армейскими рационами и, глядя на то, с какой жадностью они поглощают пищу, особенно повидло, чернослив, сахар и шоколад, я не имею никакого желания их дергать, и отхожу в сторону, туда, где под стеной маяка, на плащ-палатку скинули трофейное вооружение. Здесь уже находится бывший капитан ВБР Панкратов, среднего роста сорокапятилетний брюнет в светло-коричневой горке. Оружейник уже при деле, он фанат оружейной тематики и, перебирая автоматы испанцев, рассматривает их так, как ювелир крупный алмаз, внимательно, сосредоточенно и с большим уважением.
– Как успехи, капитан? – обращаюсь я к Панкратову. – Что-нибудь интересное увидел?
– Все интересно, майор, – отвечает он. – Взято четырнадцать автоматов трех разных моделей, и ни с одной из них раньше я дела не имел.
– Ну, хоть понимаешь, что к чему?
– Да.
– Тогда и мне расскажи, что за раритеты к нам в руки попали.
– Вот, – Панкратов показывает мне оружие, которое держит в руках, кургузый автомат с длинным стволом и узким магазином, – раритет, именно такое правильное слово, можно сказать, глядя на этот пистолет-пулемет. Называется он «Rexim Favor» и, судя по тому, что приклад у него складной, а под стволом пристегнут штык, это оригинальный вариант, который был выпущен на местной оружейной фабрике «La Coruna» больше ста лет назад партией в пять тысяч стволов. Калибр этого автомата девять миллиметров. Емкость магазина тридцать два патрона. Темп стрельбы шестьсот выстрелов в минуту. Вес около четырех килограмм без магазина. Из достоинств быстросменный ствол, а из недостатков то, что он ненадежен и сложен в использовании.
– В общем, барахло, – подытожил я.
– Именно, хотя турки его немного модернизировали и одно время в своих войсках использовали.
– Ясно.
В руках капитана оказался следующий автомат, и он продолжил:
– Еще более древняя и ценимая любителями вещь. Пистолет-пулемет «Labora», который выпускался испанцами еще до начала Второй мировой войны. Калибр девять миллиметров. Вес четыре с половиной килограмма. Темп стрельбы семьсот пятьдесят выстрелов в минуту. Емкость магазина тридцать шесть патронов. Про достоинства и недостатки ничего сказать не могу, помню только, что он в производстве дорогой.
– Дальше…
Не выпуская из рук «Labor», который оказался у испанцев в единственном экземпляре, капитан кивнул на плащ палатку, где лежали одинаковые коротыши, дырчатый ствол сантиметров пятьдесят в длину с прямым магазином, пистолетной рукояткой и сложенным металлическим прикладом. – Очередное чудо испанского оружейного гения пистолет-пулемет «CETME C2». С семидесятых годов прошлого века использовался испанской полицией. Калибр девять миллиметров. Вес меньше трех килограмм. Темп стрельбы шестьсот выстрелов в минуту. Емкость магазина тридцать патронов. Оружие как оружие, не самая распространенная модификация пистолета-пулемета «CETME».
– Понятно.
Больше спросить Панкратова мне было не о чем. И покинув его, я вернулся к местным жителям, которые уже закончили прием пищи, и начали разжигать костры. Присев на нагретый жарким солнцем плоский продолговатый камень, немного в стороне, пару минут наблюдал за ними. Рядом крутился Диего Миронес и, подозвав его, я спросил:
– Кто у твоих соотечественников старший?
– Его нет, – Миронес сделал виноватое выражение лица. – Они бежали из города Мелида, что за горами Кареон. Но их несколько раз догоняли дикари, и те, кого вы сегодня спасли, это лишь маленький осколок племени в семьсот пятьдесят человек.
– Ладно, нет старшего, и не надо. Без него обойдемся. – Ткнув пальцев в двух ближайших ко мне людей, пожилую женщину, с необычным для испуганной крестьянки проницательным и умным взглядом, и курчавого темноволосого паренька рядом с ней, висок которого был украшен большой фиолетовой шишкой, я приказал: – Этих двоих сюда позови.
Женщина и юноша оказываются передо мной, становятся рядом с камнем, и что-то говорят, а Диего сразу же переводит:
– Господин майор, они благодарят вас за спасение.
– Как их зовут?
Произносить ответные любезности я не намерен, а сразу перехожу к делу. Для начала надо пообщаться с этими людьми, а только потом решать, как к ним отнестись. А то, мало ли, вдруг, они какие-нибудь сектанты-живодеры, которые похуже дикарей. Мы с такими гражданами чикаться не станем, чуть, что-то не так, продадим их на африканский берег, и проблема решена.
– Иза Моралес, – представилась женщина.
– Родриго Перейра, – вторил ей паренек.
– Кто мы такие они знают?