Граф Рысев – 2
Шрифт:
Кстати, мой костюм, в котором я вырвался из изнаночного кармана, тоже был здесь. Выкидывать я его запретил. Практичный, довольно удобный, и, самое главное, не будет слишком раздражающе действовать на того офицера, к которому я сейчас пойду.
Схватив куртку, я стянул её с вешалки, но немного не рассчитал, и вешалка упала на пол. Ругнувшись, я поднял упавшую вещь, и тут моё внимание привлек спрятанный за обувью небольшой сундук.
Вытащив его, я увидел, что заперт он на замок, контур которого совпадал с моим родовым ключом, который открывал для меня и сопровождающих меня людей вход в охотничий домик. Здесь, похоже, принцип был немного другим. Я снял медальон и положил его на словно выдавленный контур. Постарался я очень хорошо, чтобы содержимое сундучка осталось доступно лишь мне и, возможно, деду, если бы он захотел возиться с ним.
Замок еле слышно щелкнул, сундучок окутался на мгновение желтой дымкой, и крышка слегка приоткрылась. Спрятав медальон на груди, я откинул крышку и уставился на нечто полупрозрачное, кружевное и длинное. Это был дамский чулок. Взяв его двумя пальцами, поднял вверх и обнаружил, что эта невесомая вещь дамского гардероба приклеена к куску плотной бумаги. Перевернув лист, я смог только выдохнуть.
– О-о-о, – протянул я вслух, доставая следующий чулок, который тоже был прикреплён к листу.
На этом листе, как и на предыдущем была изображена привлекательная холёная женщина. Абсолютно обнажённая. Всего чулочков было восемь. И, соответственно, восемь рисунков. Мои музы дружно выли от экстаза, а у одной, кажется, появился барабан, в который она исступлённо колотила, вызывая простреливающую боль в висках. Женщинам на рисунках было на вид от двадцати до тридцати лет. И у каждой на пальчике красовалось обручальное кольцо. Рядышком с родовыми перстнями. Это, учитывая тот факт, что мне восемнадцать!
– Так, Женёк, будет очень хорошо для всех, если ты сожжешь к чертовой бабушке эти трофеи, кретина кусок! Какого хрена ты, идиот, вообще эту коллекцию собирал? – бормотал я, вытряхая содержимое сундучка на пол. – Ну, повезло тебе, с замужней красоткой переспал, зачем ты компромат против себя держишь? Неужели в твою тупую башку не закралась мыслишка, что тебя за такие шалости на голову меньше ростом сделают. Это тебе не горничных полуголых рисовать.
В спальне точно был камин. В нём весело горел огонь, всё-таки даже в конце марта ещё довольно холодно, чтобы игнорировать отопление. Схватив в охапку найденные вещи, я бегом пробежал в комнату и швырнул их в камин, добавив жару, призвав дар огня.
– Я одного не понимаю, как, вот как Свинцов с Ондатровым умудрились мне обеспечить сотрясение? Что у меня было сотрясать? – я пошевелил кочергой угли. – Так. Ничего не было. Я ничего не помню, и слава рыси-покровительнице. А раз не помню, значит, ничего и не было. Хотя, почти все они очень даже…
Велев самому себе заткнуться, я проверил, чтобы в камине не осталось ни кусочка компромата, взял сундучок и свалил в него артефакты. Вот так-то лучше. Взяв сундучок под мышку, вышел из спальни и столкнулся с Тихоном. Старый денщик бросил взгляд на сундук, потом на меня, и я сразу понял – он знает.
– Почему меня никто не остановил? – процедил я, останавливаясь посреди комнаты.
– Да как же вас, ваше сиятельство остановишь? Ежели зуд в штанах каждый раз приключался? – вздохнул Тихон. – А самое главное, вы же остывали, сразу же, как только получали желаемое. Сколько скандалов эти стены видели. Сколько проклятий на вашу бедовую голову падало… Мимо дуэлей, рысь миловала, пронесло, вот что самое удивительное и чудесное.
– Да уж, действительно, чудеса, – процедил я. – Кузьма город знает?
– Как свои пять пальцев, – кивнул Тихон.
– Значит, он меня и повозит. У меня сейчас нет времени форт изучать. Не сегодня, это точно, – я перехватил сундучок поудобнее и вышел из комнаты, оставляя Тихона с Фырой, которая всё ещё продолжала изображать смертельную обиду.
Первой остановкой было военное училище. Вход на территорию перегораживал пост охраны. Два курсанта, по виду со старших курсов, тормознули меня и вежливо поинтересовались, какого хера я здесь забыл.
Я помахал запиской и спросил, как я могу увидеть Геннадия Сусликова. Один из парней попросил отдать записку ему, для передачи Сусликову. Был послан, но, как ни странно, не обиделся. Велел ждать и направился куда-то вглубь территории. Он уже вернулся и успел обсудить с товарищем весьма пикантную историю похождения некоего Федьки, которого застукали в будуаре баронессы Н. Застукал, что характерно, сам барон, и Федька едва успел добежать до училища, отделавшись только подбитым глазом, где окопался в казармах, и с тех пор носа оттуда не высовывает. Я с удовольствием послушал бы ещё, но тут капитан Сусликов решил прийти посмотреть, кто так настойчиво добивается встречи с ним.
Инструктор по бою с применением холодного оружия был подтянут, импозантен, наверняка имеет успех у дам.
– Ну, и кто тут топчется? – спросил он, неприязненно глядя на меня.
– Граф Рысев, господин Сусликов. – Представился я, гадая про себя, а действительно ли этот капитан тот самый, которому Щепкин свою записку написал.
Услышав моё имя, капитан так скривился, что все сомнения отпали, да, скорее всего, это и есть тот самый Генка, который ненавидит аристократов и художников. Что странно, потому что у самого на пальце родовой перстень поблескивает. Присмотревшись, я увидел вставшего на задние лапы суслика на печатке. Да, точно, это он.
– И что же нужно целому графу от скромного военного капитана? – в довольно издевательской манере протянул Сусликов. Я лезть на рожон не стал, а просто молча протянул ему записку. Он внимательно её прочитал, затем окинул меня изучающим взглядом и дал сигнал дежурным пропустить. – Ну что же, уважим старого приятеля, оценим, на что способен его протеже.
Я пошёл за ним, стараясь не оглядываться по сторонам, чтобы не привлекать к себе внимание. Довольно быстро мы подошли к тренировочной площадке, где курсанты отрабатывали бой на шпагах под наблюдением ещё одного инструктора.
– Лейтенант, выдай графу шпагу, – крикнул Сусликов. Останавливаясь возле стойки с оружием и выбирая себе рапиру. А самому, значит, подобрать мне оружие никак нельзя. Ну-ну.
Тут я заметил, что большинство тренировочных боёв как-то сами собой прекратились. Курсанты с любопытством смотрели на нас, и во взглядах многих проскальзывала острая неприязнь к Сусликову. Похоже, что капитан недолюбливает не всех дворян скопом, а исключительно титульных аристократов. Но, тогда он выбрал себе довольно странное место службы, учитывая, что в военные училища и академии идут практически всегда дети аристократов. За очень малым исключением, что, как правило, только подтверждает подобную тенденцию.