Граф Сен-Жермен - хранитель всех тайн

Шакорнак Поль

Я думаю, что король может ожидать от него многого, учитывая его могущество, честность, прямоту и т.р. Если король думает, что мое сношение с этим господином может чем-то быть полезным, я не пощажу себя ни в чем; мое добровольное и бескорыстное рвение и привязанность давно известны Его Величеству.

Вы знаете мою верность Вам. Прикажите, и будете услышаны. Вы можете подарить мир Европе, избегнув долготы и сложности организации конгресса. Ваши приказания дойдут до меня без помех у графа Руна в Гааге, либо, если Вам это покажется более приемлемо, у Томаса и Адриана Хопов, у которых я гощу в Амстердаме.

То, что я Вам сообщаю, показалось мне настолько интересным, что я не счел возможным дольше молчать, тем более что никогда от Вас ничего не скрывал и скрывать не буду.

Если у Вас не окажется достаточно времени, чтобы ответить мне, убедительнейше прошу сообщить Ваш ответ через доверенное лицо. Умоляю Вас не медлить, ради Вашей привязанности и любви к лучшему и любезнейшему королю.

Остаюсь Вашим" ²⁸⁵.

Граф Сен-Жермен прибавил следующий постскриптум:

"Прошу Вас поинтересоваться решением суда по поводу подлого и скандального захвата "Аккермана". Мои интересы там исчисляются в 50 тысяч экю, а компания господина Эмери в Дюнкерке требует возврата корабля. Еще раз прошу Вас добиться для меня справедливости на заседании Королевского Совета, перед которым это несправедливое дело будет заслушано в ближайшее время. Пусть будет Вам угодно вспомнить Ваше обещание прошлого лета не стерпеть несправедливости" ²⁸⁶.

Граф также написал Шуазелю, и когда Бентинк спросил, каким образом новости дойдут до министра иностранных дел, граф с уверенностью и спокойствием ответил, что в Версале скоро наступят перемены. Он также дал понять Бентинку, что не во власти Шуазеля продолжать препятствовать подписанию мирного соглашения ²⁸⁷.

К несчастью графа Сен-Жермена, письмо, которое он отправил Помпадур, не дошло до нее. С начала 1760 г. Шуазель был назначен Людовиком XV суперинтендантом почтовой службы и распоряжался ее тайнами ²⁸⁸. Поэтому, когда письмо пришло в Париж, герцог сразу же его изъял и направил д’Аффри следующее сообщение:

"Версаль, 19 марта 1760 г.

Посылаю Вам письмо господина Сен-Жермена госпоже Помпадур, из которого ясно, до какой степени этот человек несуразен. Он — первостатейный авантюрист, который, к тому же, я этому свидетель, очень глуп.

По получении моего письма прошу Вас вызвать его и передать следующее: мне неизвестно, что подумают отвечающие за финансы королевские министры о его смехотворных финансовых делишках в Голландии. Что же касается меня, прошу Вас его предупредить: если я узнаю, что он, близко ли, далеко ли, в большом или в малом, замешан в политике, уверяю, что добьюсь от короля ордера на его возвращение во Францию, где он будет гнить до конца своих дней в каком-нибудь застенке.

Добавьте, что мои намерения абсолютно непреклонны — он может быть в этом уверен, и я сдержу свое слово, если он вынудит меня к этому своим поведением.

После этих слов Вы попросите его больше к Вам не приходить, и неплохо бы Вам распространить этот комплимент в адрес столь несносного авантюриста среди всех иностранных представителей и амстердамских банкиров" ²⁸⁹.

Это письмо еще не дошло до адресата в Гааге, а в этом городе уже произошла сцена между Йорком и графом Сен-Жерменом. Поскольку граф все еще не получил ответа от английского представителя, он договорился встретиться с ним утром 23 марта 1760 г. Господин Йорк показал письмо, которое он только что получил от государственного министра Роберта д’Арейя, лорда Холдернесса, в котором король Георг II высказывал сомнения по поводу полномочий графа по вопросам мира. "Его Величество допускает, что граф Сен-Жермен действительно оказался кем-то, имеющим вес в Совете, уполномоченным говорить так, как он это сделал (возможно, с ведома Его Христианского Величества короля Франции). Если цель будет достигнута, средства не имеют значения. Но дальнейших переговоров между аккредитованным представителем короля и таким человеком, каким представляется граф Сен-Жермен, быть не может. То, что вы говорите — официально, тогда как графа Сен-Жермена могут дезавуировать в любой момент, если французский двор сочтет это нужным, тем более, что, как следует из его же слов, не только посол Франции в Голландии, но и министр иностранных дел в Версале находятся в неведении относительно его миссии. И даже если Шуазелю угрожает та же участь, что и Бернису, тем не менее он пока еще министр… Итак, Его Величество король желает, чтобы Вы передали графу Сен-Жермену, что… Вы не можете с ним обсуждать столь интересный предмет; пока он не предъявит подлинных доказательств, что Его Христианское Величество знает и поддерживает его миссию" ²⁹⁰.

Поскольку граф Сен-Жермен не мог предъявить других верительных грамот английскому послу, кроме письма Бель-Иля и пустого бланка с подписью короля, чего было недостаточно, чтобы аккредитоваться, ему пришлось уйти.

На следующий день он пришел к господину д'Аффри, в сопровождении Каудербаха и кавалера Брюля. и должен был отправиться вместе с ними в Русвик к графу Головкину" ¹, пригласившего д’Аффри на ужин.

В личной беседе д’Аффри передал графу, в умеренных выражениях, инструкции Шуазеля. Граф был удивлен, попросил своих друзей извиниться за него перед Головкиным и. простившись с д’Аффри, отправился к Бентинку. Тут он дал волю своим эмоциям и сказал: "Бедный господин д’Аффри! Он думает, что страшно напугал меня своими угрозами! Но не на того напал, ибо мне давно безразличны и слава, и порицание, и страх, и надежды. Нет у меня другой цели, нежели следовать импульсам своих добрых чувств на пользу человечества и сделать для него столько добра, сколько смогу. Король прекрасно знает, что я не боюсь ни господина д’Аффри, ни господина Шуазеля" ²⁹².

Лишь 5 апреля 1760 г., спустя десять дней и после того как д'Аффри несколько раз его вызывал, граф Сен-Жермен согласился побеседовать с ним. Посол дал ему понять, что граф попал впросак, написав о Бентинке ²⁹³госпоже Помпадур, что он вмешался в дело, которое его не касается, и что отныне, и именем короля, его просят заниматься своими делами — дверь перед ним будет закрыта.

Граф Сен-Жермен молча выслушал д’Аффри, но затем, когда тот кончил свою обвинительную тираду, заметил, что ему ничего нельзя приказать "именем короля", поскольку он вообще не французский поданный. Он добавил, что не сомневается в "том, что господин Шуазель написал все это от своего имени, что король ничего об этом не знает, но даже если бы ему предъявили письменный приказ короля, он все равно бы не поверил" ²⁹⁴.

Другой причиной, вызвавшей агрессивные распоряжения господина Шуазеля против графа, были следующие несколько предложений, прочитанных в одном из последних писем последнего к госпоже Помпадур: "За свое поведение я отвечаю лишь перед Богом и моим повелителем" и далее: "Вот уже тридцать лет, что я принадлежу знати, и известен тем, что никогда не общался с авантюристами или самозванцами, и никогда не принимал у себя плутов" ²⁹⁵.

Тем временем герцог Шуазель выступал перед Королевским советом. Он показал письмо д’Аффри, "затем прочел свой ответ ему и, пробегая торжествующими глазами по присутствующим и останавливая взгляд то на короле, то на Бель-Иле, добавил ²⁹⁶: "Если я не потрудился запросить инструкции короля, то только потому, что никто среди присутствующих не осмелился бы заключить мирный договор в обход министра иностранных дел Вашего Величества ²⁴⁷". Он знал строгий приказ короля: министр одного ведомства не должен вмешиваться в дела другого. Случилось то, что должно было случиться: король виновато опустил глаза, маршал промолчал, и просьба Шуазеля была одобрена" ²⁹⁸.

Воодушевленный чувством собственной правоты, герцог Шуазель тут же отослал д’Аффри следующие инструкции:

"Версаль, 11 апреля 1760 г.

… Король приказал мне срочно сообщить Вам, чтобы Вы дезавуировали самым унизительным и выразительным образом, словом и действием, так называемого графа Сен-Жермена, перед всеми, во всех Соединенных Провинциях, кого Вы подозреваете в том, что они знакомы с этим плутом. К тому же Его Величество просит Вас добиться от Генеральных Штатов этот государства, чтобы, из дружбы к Его Величеству, этого человека арестовали ²⁹⁹, дабы его могли препроводить во Францию, где он будет наказан в соответствии с его виной. Царствующие особы и общественное благо заинтересованы в том, чтобы пресекалась наглость подобных мошенников, задумавших решать государственные дела такой страны, как Франция. Я считаю, что подобный случай заслуживает не меньшего внимания, чем требование выдачи любого злоумышленника. В связи с этим король надеется, что после Вашего доклада господина Сен-Жермена арестуют и препроводят с надлежащей охраной в Лилль" ³⁰⁰.