Граф
Шрифт:
И завертелось.
В принципе толпа была удовлетворена раскладом, который предложил им Андрей. Почти все из них понимали, что грабить дворец Султана хоть и соблазнительно, но закончится это все может плачевно. Наверняка кто-то не выдержит, сорвется, а отвечать будут коллективно. Тем более, что Андрей дал наводку на Едикале. Дескать, там хранится казна Султана. Все его сбережения. Монетой. А здесь, в Топкапы, только реликвии. Поэтому часть лидеров восставших рабов повели своих ребят на Едикале, а остальные…
Андрей не сильно интересовался
Сам же он двинулся в сторону дворца.
Ворота его, разумеется, были закрыты.
Граф подошел и постучал. Достаточно громко.
Тишина.
Снова постучал.
Снова тишина.
— Скажи им, — обратился Андрей к османскому капитану, — что если они немедленно не откроют ворота и не капитулируют, то я разверну рабов. И позволю тем здесь все разнести.
Турок перевел.
С той стороны зашушукались. Но секунд через десять спросили:
— Ты гарантируешь нам жизнь?
— Мы не на базаре. И правила здесь устанавливаю я. Это говорю вам я — Андрей Белый волк.
Капитан перевел. И за воротами кто-то вскрикнул. Послышалась небольшая возня. Пара глухих ударов. И спешное открытие створок.
Слуги, а здесь из охраны остались только они, низко кланялись и вообще вели себя крайне покладисто. А в сторону спешно оттаскивали два трупа тех, кто, видимо, собирались бороться.
— Передай им дворца не покидать. — произнес Андрей, обращаясь к своему турку. — В городе буйствуют рабы, а граф взял дворец под свою защиту. И если они будут себя хорошо вести, никто не пострадает.
После чего пошел вперед. Его интересовал арсенал, который находился тут же, в первом дворе, в старой церкви Святой Ирины, уже век как оскверненной.
Бойцы полка втянулись на территорию Топкапы, внеся с собой раненых и убитых. Эта стычка с янычарами оказалась не такой безобидной как раньше. Их было много, да и дрались они с яростью обреченных. Шансов, правда не имея. Но все равно — старались.
Так что одиннадцать человек они все-таки убили. Еще около сорока получились разной тяжести раны. В основном легкие. Все-таки доброе защитное снаряжение — великое дело. Оно давало невероятное преимущество в ближнем бою. Особенно вкупе с доброй выучкой…
Арсенал производил впечатление.
Двоякое.
С одной стороны, он был буквально забит всяким разным.
С другой стороны, там располагался не нормальный арсенал в привычном смысле этого слова, а… хм… личный «гардероб» Султана. То есть, его снаряжение и вооружение, а также часть подарков. Причем не только Сулеймана, а еще со времен Мехмеда Завоевателя. Так что скопилось за век в этом не очень большом кирпичном домике драгоценного оружия и доспехов вагон и маленькая тележка.
Поставив часовых у арсенала граф направился дальше.
Ворота во второй внутренний двор уже были открыты. И рядом с ними находились склонившиеся в покорности слуги. Никто
Все и каждый знал, что Султан бежал, бросив их.
Все и каждый знал, что Белый волк чудовищно опасен, как и его люди. И теперь, когда Андрей вошел во дворец, стало понятно — Сулейман бежал не от восстания рабов, а от него…
Все и каждый знал, что граф сумел не только разгромить янычар, прикрывавших дворец, но и остановить толпу взбунтовавшихся рабов. То есть, спас жизнь всем, кто оставался во дворце.
Поэтому никто не дергался. Ибо если Белого волка убить, то придут рабы. И вот уже после них во дворце точно ничего и никого не останется…
И вот вход в гарем.
У входа стояли явно нервничавшие евнухи. Противится входу Андрея в гарем они не могли, но и пропустить не имели права. Это было для них смертным приговором…
— Жена и наложницы Сулеймана внутри?
— Да, — произнес женский голос. И створки дверей распахнулись.
На пороге стояла немолодая женщина из-под платка которой пробивались рыжие волосы с проседью. Ее лицо уже тронул возраст. Однако властность и следы былой красоты присутствовали. В глазах этой дамы плескался страх. Но она держалась и смотрела гордо.
— Хюрем? — спросил Андрей.
Женщина молча кивнула.
— Родной язык не забыла?
— Нет, — с заметным акцентом произнесла она.
— Это твоя дочь? — кивнул граф на женщину средних лет, стоящую за ее плечом. Лицо и пропорции тела у них вполне сходились.
— Да. Михримах.
— Как? О Боже! Михрютка какая-то. Ты что, ее назвать по-людски не могла?
Хюрем вскинулась, вспыхнув глазами, но промолчала. Михримах, кстати, тоже. Значит язык понимала.
— У меня для вас три новости и все хорошие.
— Хорошие?
— Первая. Я взял под свою защиту дворец и оградил его от разорения рабами.
— Которых ты и выпустил! — выпалила Михримах.
— Это детали. В конце концов, взять такой большой город горсткой воинов не просто.
— Ты безумец, — покачала головой Хюрем.
— Как тебя на самом деле зовут? Не эта местная кличка, а каково твое настоящее имя?
— Шура, — нехотя произнесла она.
— Александра значит. Хюрем… мать твою за ногу! Что у вас тут с фантазией? Тебя хрюшей прозвали, дочь михрюткой. Ну и имена! И эти люди что-то говорят о том, что свинья грязное животное… — дразнил их граф, с насмешкой глядя в глаза.
— Чего ты добиваешься? — процедила султанша.
— Вторая новость. — произнес Андрей, проигнорировав ее вопрос. — Твой муж бежал. И когда я его видел, был жив. Но его власть держится на соплях. Старых, засохших соплях. И я не стал бы делать ставку на него. Скорее всего кто-то из твоих сыновей свергнет отца. Ты ведь понимаешь это, а? Сашенька.
Султанша промолчала. Отвечать на такой провокационный вопрос она не желала.
— Третья новость — вас не будут насиловать.
— А собирались?