Граффити любви
Шрифт:
У него была девушка Оксана, с которой они расстались год назад. Однажды он, вернувшись домой, застал ее с любовником. Это был ее личный массажист, и Никита просто выставил ее за дверь. Она пыталась его вернуть. Нет, она его не любила, но его деньги она, конечно, обожала и, потеряв спонсора, готова была сделать все, чтобы Никита вернулся. Чтобы вернуть его, необходимо быть рядом, а жизнь у молодого человека была насыщенной и, в ней было много командировок. Оксана устала разыскивать Никиту. В те короткие моменты, когда она все-таки с ним
Уставший Никита, уже за полночь въехал в главные ворота своего загородного дома и прошел в свой кабинет. На столе лежала записка.
«Никита Валерьевич, у меня важные дела, я ушла. В гостевом зале работает художница. Сказала, что будет работать, возможно, до утра, заплатите ей, как договаривались, если я не вернусь. Деньги, которые Вы мне давали, я оставила в ящике вашего стола».
— Еще одна художница на мою голову, — Никита с шумом выдохнул и, скинув пиджак, отправился посмотреть на девушку, которая работает в гостиной. Когда он шагнул в зал, то увидел художницу.
— Пикассо? — я стояла высоко на стремянке, на последней ступеньке с кистью в руках, и оформляла небольшой участок листвы на дереве. Я уже заканчивала. Остались последние придирчивые штрихи. Никита рассмотрел картину и, вероятно был в восторге. Еще утром на этом месте была белоснежная стена, а теперь там был водопад, лебеди и деревья с зеленой насыщенной листвой. Я Никиту Валерьевича не услышала, так как в ушах были наушники. Никита откровенно растерялся, но в следующий момент подошел ко мне…
Когда он коснулся моей ноги, я обернулась и, увидев Никиту, испытала шок. Сказалось и недоедание, и переутомление, и испуг. В итоге, я как девушка восемнадцатого века, просто отключилась. Я прикинула, сколько переломов я сейчас получу и даже мысленно представила, как мне будут накладывать гипс. Я потеряла сознание раньше, чем ощутила удар от падения…
***
— С ней все в порядке, Никита Валерьевич, — но вы правильно сделали, что сообщили. У девочки самый обычный обморок от голода и переутомления.
— Спасибо, доктор, — врач поднес тампон с едкой жидкостью к носу.
Я пришла в себя и поморщилась, а еще поняла, что я ничего не сломала, никаких болевых ощущений я не испытывала.
— Юная леди, как Вас зовут? — поинтересовался врач. Это был мужчина, слегка полноватый в красивых очках с серебристой оправой. На вид ему было лет сорок.
— Пикассо, — буркнула я и посмотрела на доктора, — а, Вы ведь врач, тогда Коралина Дмитриевна Зимина. — Я, конечно, не любила свое имя, но врачам и полиции мое прозвище говорить не стоит.
Никита изучающе на меня смотрел, а мне сначала вообще показалось, что то, что я увидела его в том зале, где я работала, это был мираж.
— Коралина Дмитриевна, значит, — с угрозой в голосе повторил мое имя Никита.
— Я оставлю Вас, Никита Валерьевич. Девушка в полном порядке. Просто ей нужен отдых.
— О, вы не волнуйтесь, я о ней позабочусь, — отозвался мой препод, только от этих слов мне как-то страшно стало.
— Доктор, можно мне с вами, я что-то как-то опасаюсь находиться в одном доме с этим неадекватным, — тут же выпалила я.
— С каким? — мой преподаватель по ценообразованию и экономике, кажется, готов был меня придушить в прямом смысле этого слова.
— Доктор, посмотрите на его глаза, ему бы прививку от бешенства, — если меня понесло, то остановиться мне было всегда не просто.
— Не волнуйтесь, доктор. С девушкой все будет в порядке, давайте я провожу Вас до двери, — спокойно проговорил Никита и одарил меня очень многообещающим взглядом.
Никита вышел за дверь вместе с доктором, а я решила времени зря не терять и шагнула на балкон.
— Вот же. Второй этаж, высоковато. Ага, а если этот вернется, — и тут я увидела ту самую машину во дворе, которую я разрисовала еще днем. — Надо срочно валить отсюда. Угораздило же взять заказ в доме, где живет этот учитель. Времени жалко и денег, и мой телефон, а ещё сумка с красками у него где-то. — Я уже сидела на перилах и приготовилась к прыжку, когда меня резко дернули назад, я даже язык прикусила.
— Совсем жить надоело? Второй этаж. Ногу сломать захотела? Я и так едва тебя поймал, когда ты со стремянки свалилась. Ты никуда сегодня из этого дома не пойдешь. Время три часа ночи, спать ложись, а нет, сначала поужинаешь со мной, а потом спать ляжешь. Ты ведь утром на занятия собираешься?
— Что? — от слов Никиты, я реально зависла. Я думала, он меня за машину начнет отчитывать, а он предлагает мне поесть?
— Что, со слухом проблемы, Коралина? — он назвал меня по имени, а я почему-то не испытала раздражение, как бывало раньше.
— Можно мне домой, Никита Валерьевич? — почти умоляюще прошептала я.
— Нет, — отозвался мой учитель и, наконец, отпустил мои плечи, которые все еще удерживал, словно он был не уверен, что я опять не отправлюсь к балкону.
— Почему? — осторожно спросила я.
— Поздно уже, то есть рано, не важно. Да и вот еще что, это ты мою машину разрисовала?
— Нет, не я, — быстро ответила я, ведь он перешел к обвинениям, а правило номер один в нашем детском доме — это убедительно, не мешкая, говорить нет, если даже ты в чем — то виноват.
— Ты считаешь, в академии есть еще один Пикассо? Я немного разбираюсь в искусстве и возможно усомнился бы, но ты еще и по договору найма работаешь, и я видел твое творение на стене. Руку одного и того же мастера, я в состоянии различить. Ты когда договор подписывала, не смотрела на имя заказчика?