Графиня де Шарни. Том 2
Шрифт:
— Взгляните! — молвила она.
Жильбер увидел, что стены усеяны узкими бойницами и могли бы служить первой линией укреплений гарнизону, который через эти бойницы расстреливал бы народ.
Когда эта линия укреплений будет захвачена, гарнизон переместится не только в Тюильрийский дворец, все двери которого выходят во двор, но и в расположенные под углом флигели; таким образом, если бы патриоты ворвались во двор, они были бы обстреляны с трех сторон.
— Что вы на это скажете, сударь? — спросила королева. — Стали бы вы теперь советовать господину Барбару и пятистам его марсельцам ввязываться в это дело?
— Если бы я мог надеяться, что мой совет будет услышан этими фанатиками, я предпринял бы такую же попытку, какую предпринимаю, разговаривая с вами, ваше величество. Я пришел просить вас не ждать нападения; их я попросил бы не нападать.
— А они, по всей вероятности, не стали бы вас слушать и поступили бы по-своему?
— Как и вы поступите по-своему, ваше величество. Увы! В этом — несчастье всех людей: они постоянно просят дать им совет, чтобы потом не следовать ему.
— Господин Жильбер! — улыбнулась в ответ королева. — Вы забываете, что я не просила у вас совета, который вы изволили мне дать…
— Вы правы, ваше величество, — делая шаг назад, кивнул Жильбер.
— Из чего следует, — продолжала королева, протягивая доктору руку, — что мы вдвойне вам за него признательны.
Едва заметная улыбка сомнения промелькнула на губах Жильбера.
В эту минуту тяжелые, груженные брусьями тележки стали открыто заезжать во дворы Тюйльрийского дворца, где их встречали люди, в которых, несмотря на одежду буржуа, угадывались военные.
Они стали распиливать эти брусья на доски длиной в шесть футов и в три дюйма толщиной.
— Вы знаете, кто эти люди? — спросила королева.
— Солдаты инженерных войск, как мне кажется, — отвечал Жильбер.
— Да, сударь; они собираются, как видите, забаррикадировать окна, оставив лишь бойницы для ведения огня.
Жильбер печально посмотрел на королеву.
— Что с вами, сударь? — удивилась Мария-Антуанетта.
— Мне от всей души жаль, ваше величество, что вы напрягаете вашу память, запоминая подобные слова, а также утруждаете себя их произнесением.
— Что же делать, сударь! — отвечала королева. — Бывают такие обстоятельства, когда женщины вынуждены стать мужчинами: это когда мужчины…
Королева умолкла.
— Впрочем, на сей раз, — продолжала королева, заканчивая не фразу, а свою мысль, — на сей раз король решился.
— Ваше величество! — воскликнул Жильбер. — С той минуты, как вы решились на эту ужасную крайность, веря, что в атом ваше спасение, я, по крайней мере, надеюсь, что вы позаботились о подступах ко дворцу: так, например. Луврская галерея…
— О, вы и в самом деле подаете мне прекрасную мысль… Идемте, сударь; я хочу убедиться в том, что мой приказ исполняется.
Королева провела Жильбера через апартаменты и подвела к двери павильона Флоры, которая выходит в картинную галерею.
Распахнув дверь, Жильбер увидел, как солдаты закладывают вход стеной в двадцать футов в ширину.
— Вот видите! — молвила королева. Обращаясь к офицеру, руководившему работами, она продолжала:
— Как продвигается дело, господин д'Эрвили?
— Пусть только бунтовщики дадут нам еще сутки, ваше величество, и мы будем готовы.
— Как вы полагаете, доктор Жильбер, дадут они нам еще сутки? — спросила королева у доктора.
— Если что-нибудь и произойдет, ваше величество, то не раньше десятого августа.
— Десятого? В пятницу? Неудачный день для мятежа, сударь! Я-то думала, что у бунтовщиков достанет ума остановить свой выбор на воскресенье.
Она прошла вперед, Жильбер последовал за ней. Выходя из галереи, они встретили господина в офицерском мундире.
— Ну что, господин Мандэ, — спросила королева, — вы решили, какова будет диспозиция?
— Да, ваше величество, — отвечал главнокомандующий, окинув Жильбера беспокойным взглядом.
— О, вы можете говорить открыто, — поспешила успокоить его королева, — этот господин — наш друг. Поворотившись к Жильберу, она прибавила:
— Не правда ли, доктор?
— Да, ваше величество, — кивнул Жильбер, — один из самых преданных ваших друзей!
— Это другое дело… — заметил Мандэ. — Один отряд национальных гвардейцев будет размещен в ратуше, другой — на Новом мосту; они пропустят мятежников, и пока люди господина д'Эрвили и швейцарцы господина Майярдо будут отражать их атаку, мои отряды отрежут мятежникам пути к отступлению и ударят с тыла.
— Вот видите, сударь, — обратилась королева к доктору, — что десятое августа — это вам не двадцатое июня.
— Увы, ваше величество, — я, признаться, беспокоюсь, — отозвался Жильбер.
— За нас? За нас? — настаивала королева.
— Ваше величество! — воскликнул Жильбер. — Я уже говорил вам: насколько я не одобрял Варенн…
— Настолько вы советуете Гайон!.. У вас есть еще немного времени, чтобы спуститься со мною вниз, господин Жильбер?
— Разумеется, ваше величество.
— Тогда идемте!
Королева стала спускаться по неширокой винтовой лестнице в первый этаж дворца.
Первый этаж был превращен в настоящий лагерь, лагерь укрепленный и охраняемый швейцарцами; все окна там уже были, по выражению королевы, «забаррикадированы».
Королева подошла к полковнику.
— Ну, господин Майярдо, — проговорила она, — что вы можете сказать о своих людях?
— Они, как и я, готовы умереть за ваше величество.
— Будут ли они нас защищать до конца?
— Если они начнут стрельбу, ваше величество, они не прекратят ее вплоть до письменного распоряжения короля.