Графиня де Шарни. Том 2
Шрифт:
Это движение королевы привело к тому, что воодушевление присутствовавших достигло апогея; все ждали от короля ответа, приоткрыв рот и затаив дыхание Если бы король, молодой, красивый, отважный, с горящим взором и подрагивающей от волнения губой ринулся в бой с пистолетами в руках, он, быть может, вернул бы себе удачу!
Итак все ждали, надеялись.
Король забрал у королевы пистолеты и вернул их г-ну Майярдо.
Затем он поворотился к прокурору коммуны — Так вы говорите, сударь, что мне следует отправиться в Собрание? — спросил
— Да, государь, таково мое мнение, — с поклоном отвечал Редерер.
— В таком случае, господа, здесь нам более делать нечего.
Королева вздохнула, снова взяла дофина на руки и, обращаясь к принцессе де Ламбаль и принцессе де Турзель сказала:
— Идемте, сударыни, раз этого хочет король!
Этим она словно сказала всем остальным дамам: «Я вас бросаю».
Госпожа Кампан ожидала королеву в коридоре, через который она должна была пройти.
Королева ее увидела.
— Подождите меня в моих апартаментах, — приказала она, — я к вам приду сама или пришлю за вами, чтобы отправиться… Бог знает, куда мы отправимся!
Склонившись, она шепнула г-же Кампан на ухо:
— Ах! Как бы я хотела очутиться в башне на берегу моря!
Покинутые дворяне переглядывались, словно спрашивая друг друга: «Неужто мы пришли сюда умереть за этого самого короля?»
Господин де Лашене понял значение этих взглядов.
— Нет, господа, за монархию! — молвил он. — Человек смертей, принцип бессмертен!
Что же касается оставляемых на произвол судьбы женщин, — а их было немного, — то те из них, кто возвратился во дворец ценой нечеловеческих усилий, были совершенно подавлены.
Они, словно мраморные статуи, застыли по углам коридоров и вдоль лестниц.
Наконец, король соблаговолил вспомнить о тех, кого он покидал.
Он остановился на последней ступеньке лестницы.
— А что же станется со всеми теми, кого я оставил наверху? — спросил он.
— Государь! — отвечал Редерер. — Они беспрепятственно смогут проследовать за вами. Ведь они не в ливреях, а в обычном платье и потому могут пройти через сад.
— Да, вы правы, — кивнул король. — Идемте!
— А-а, господин де Шарни, — молвила королева, увидав графа, ожидавшего у садовой калитки с обнаженной шпагой. — Зачем я не послушала вас третьего дня, когда вы советовали мне бежать!
Граф ничего ей не ответил; подойдя к королю, он предложил:
— Государь! Не угодно ли вам будет поменяться со мной шляпами, чтобы вас не узнали?
— Да, вы правы, — согласился король, — из-за этого белого плюмажа… Спасибо, сударь.
Он взял у Шарни шляпу и отдал ему свою.
— Сударь, — спросила королева, — грозит ли королю опасность во время этого перехода?
— Вы же видите, ваше величество, если такая опасность возникает, я делаю все, что в моих силах, чтобы отвести ее от того, кому она грозит.
— Государь! — обратился к королю капитан швейцарцев, отвечавший за беспрепятственный проход короля через сад. — Вы готовы?
— Да, — отвечал король, нахлобучив на голову шляпу Шарни.
— В таком случае, — молвил капитан, — выходим!
Король пошел вперед в окружении швейцарцев, шагавших с ним в ногу.
Вдруг справа донеслись громкие крики.
Толпа взломала ворота Тюильри, расположенные рядом с кафе Флоры, и, зная, что король направляется в Собрание, хлынула в сад.
Человек, возглавлявший всю эту банду, нес вместо знамени отрезанную голову, надетую на острие пики.
Капитан приказал всем остановиться и изготовиться к бою.
— Господин де Шарни! — проговорила королева. — Если вы увидите, что мне угрожает опасность попасть в руки этим ничтожествам, вы меня убьете, не правда ли?
— Я не могу вам этого обещать, ваше величество, — отвечал Шарни.
— Почему же? — вскричала королева.
— Потому что прежде, чем вас коснется хоть одна рука, я уже буду убит!
— Могу поклясться, что это голова несчастного господина Мандэ, — заметил король, — я его узнаю.
Банда убийц не осмелилась подойти, но стала осыпать короля и королеву оскорблениями; прозвучало несколько выстрелов; один швейцарец упал замертво, другой был ранен Капитан приказал взять ружья на изготовку, солдаты молча подчинились.
— Не стреляйте, сударь, — проговорил Шарни, — иначе никто из нас не доберется до Собрания живым.
— Совершенно справедливо, сударь, — согласился капитан. — Ружья на плечо!
— скомандовал он.
Солдаты закинули ружья за плечи, и все продолжали путь, двигаясь через сад наискосок.
Первые жаркие дни позолотили каштаны; хотя было лишь начало августа, опавшая листва уже усыпала землю.
Юный дофин перекатывал их ногами и со смехом подбрасывал сестре.
— Рано в этом году опадают листья, — заметил король.
— Кажется, кто-то из этих людей сказал: «Монархия падет раньше, чем с деревьев опадут листья», не так ли? — спросила королева.
— Да, ваше величество, — подтвердил Шарни.
— И как же зовут этого великого пророка?
— Манюэль.
Однако перед членами королевской семьи возникло новое препятствие: это была довольно внушительная группа мужчин и женщин, которые ожидали, угрожающе размахивая руками и потрясая оружием, стоя на лестнице, по которой надо было подниматься, и на террасе, через которую предстояло пройти королю, чтобы попасть из Тюильрийского сада в Манеж.
Опасность представлялась тем вероятнее, что швейцарцы не могли сохранять строй.
Тем не менее капитан приказал им пробиться сквозь толпу; но бунтовщики оказывали им столь яростное сопротивление, что Редерер вскричал:
— Сударь, осторожнее! Вы погубите короля!
Они остановились и отправили в Собрание гонца с сообщением, что король идет просить у него убежища.
Собрание выслало навстречу королю депутацию; однако при виде депутации толпа взревела от ярости.
Из толпы понеслись злобные выкрики: