Графиня де Шарни. Том 2

Дюма-отец Александр

Подходя к Национальному собранию, отряд наткнулся на гвардейцев, расположившихся на парапете и незаметных за деревьями.

Гвардейцы вышли отряду навстречу и открыли огонь; так было убито еще восемь человек.

Остатки отряда, на расстоянии около восьмидесяти футов потерявшего восемьдесят человек, поспешили к Террасе фельянов, которая вела в Собрание.

Герцог де Шуазель, издалека увидевший бегущих, обнажил шпагу и под обстрелом пушек, расположенных на Королевском мосту и Поворотном мосту, бросился догонять отряд.

— В Национальное собрание! —

крикнул он. Полагая, что уцелевшие четыре сотни человек следуют за ним, он побежал по коридорам и взлетел по лестнице, которая вела в зал заседаний.

На верхней ступеньке он столкнулся с Мерленом.

— Что вы здесь делаете со шпагой в руках, несчастный? — воскликнул депутат.

Герцог де Шуазель оглянулся: он был один.

— Вложите шпагу в ножны и ступайте к королю, — посоветовал ему Мерлен. — Вас никто, кроме меня, не видел, значит, не видел никто.

Что же сталось с отрядом, который по предположениям герцога де Шуазеля должен был следовать за ним?

Пушечная канонада и ружейная пальба заставили людей развернуться, и они, словно опавшие листья, закружившиеся в вихре и подхваченные ветром, метнулись вдоль Оранжерейной террасы.

Оттуда беглецы устремились на площадь Людовика XV в направлении Гард-Мебль, чтобы потом свернуть на бульвары или на Елисейские поля.

Господин де Виомениль, еще около десятка дворян и пятеро швейцарцев укрылись в особняке, занимаемом Венецианским посольством и расположенном на улице Сей-Флорантен, двери которого по счастливой случайности оказались незаперты. Теперь они были спасены!

Другая часть отряда пыталась пробиться на Елисейские поля.

У основания памятника Людовику XV стояли пушки; две из них выстрелили картечью, разметав бегущих на три группы.

Первая побежала по бульвару и была встречена жандармерией, подъезжавшей вместе с батальоном с бульвара Капуцинов.

Беглецы подумали, что они спасены. Господин де Вильер, бывший помощник командира жандармского полка, побежал к одному из всадников с распростертыми объятиями, крича на бегу: «Сюда, друзья мои!»

Всадник вынул из седельной кобуры пистолет и выстрелил в него в упор.

При виде этой сцены тридцать швейцарцев и один дворянин, королевский паж, бросились в Морское министерство.

Там они стали совещаться, что им надлежит предпринять.

Швейцарцы решили сдаться и, увидев восьмерых санкюлотов, сложили оружие и крикнули: «Да здравствует нация!»

— Ага, предатели! — загалдели санкюлоты. — Сдаетесь, потому что деваться некуда? Кричите «Да здравствует нация!» и думаете, что вас это спасет? Нет, не выйдет!

Два швейцарца упали: одному пика вонзилась в грудь, другой получил пулю в лоб.

В ту же минуту им отрезали головы, которые взмыли вверх на остриях пик.

Возмущенные убийством своих товарищей, швейцарцы хватаются за ружья и открывают ответный огонь.

Семь санкюлотов из восьми падают.

Швейцарцы в надежде на спасение бросаются к главным воротам, но оттуда на них смотрит жерло пушки.

Они отступают назад, пушка неумолимо надвигается; беглецы забиваются в угол двора, пушка разворачивается в их сторону и стреляет!

Двадцать три швейцарца из двадцати восьми убиты.

К счастью, пока дым от выстрела не развеялся, позади пятерых уцелевших швейцарцев и бывшего королевского пажа отворяется дверь.

Все шестеро бросаются в эту дверь, она бесшумно за ними захлопывается; патриоты не успели из-за дыма разглядеть эту лазейку, укрывшую от них уцелевших врагов; они думают, что перебили всех до единого, и уходят прочь с торжествующими криками, катя за собой пушку.

Вторая группа состояла приблизительно из тридцати солдат и дворян; командовал ею г-н Форестье де Сен-Венан. Окруженный со всех сторон врагами при въезде на Елисейские поля, командир решил по крайней мере дорого продать свою жизнь: обнажив шпагу, он во главе своих людей с примкнутыми штыками трижды атаковал батальон, разместившийся у подножия статуи; в этих трех атаках он потерял пятнадцать человек.

С пятнадцатью другими он попытался пробиться на Елисейские поля: залп из мушкетов отнял у него еще восьмерых; семь оставшихся в живых разбежались кто куда, но их преследовали жандармы до тех пор, пока не изрубили саблями всех до единого.

Господин де Сен-Венан хотел было укрыться в посольском кафе, как вдруг один из жандармов, заметив его, пустил коня в галоп, перескочил канаву, отделявшую тротуар от проезжей части, и выстрелил несчастному офицеру в спину.

Третьему отряду, состоявшему из шестидесяти человек, удалось добраться до Елисейских полей; он направлялся к Курбевуа, повинуясь тому же инстинкту, который заставляет голубей возвращаться в родную голубятню, а баранов — в свой загон: в Курбевуа находились казармы.

Однако отряд окружили конная жандармерия и огромная толпа, и всех повели в ратушу, где намеревались отдать их под стражу; на Гревской площади, через которую лежал их путь, собралось около трех тысяч человек; они отбили пленных и, не дойдя до ратуши, казнили.

Молодой дворянин, шевалье Шарль д'Отишан, бежал из дворца по улице Эшель, зажав в каждой руке по пистолету; двое незнакомых людей пытаются его остановить: он убивает их обоих; его окружает чернь, хватает и тащит на Гревскую площадь, чтобы там торжественно предать смерти.

К счастью, его забывают обыскать: помимо выброшенных им за ненадобностью пистолетов у него еще есть нож; он открывает его в кармане, ожидая подходящей минуты, чтобы им воспользоваться. В тот момент, как он оказывается на Ратушной площади, там расправляются с шестьюдесятью швейцарцами, которых только что туда привели; зрелище это отвлекает внимание его охранников; он убивает двоих, стоящих к нему ближе других, потом, словно змея, выскальзывает и исчезает.

Дворец покинули: сотня человек, сопровождавших короля в Национальное собрание, укрывшихся у фельянов и обезоруженных; пятьсот человек, чью историю мы только что рассказали; несколько беглецов-одиночек, подобно г-ну Шарлю д'Отишану, столь счастливо избежавших смерти.