Графиня Дюбарри. Интимная история фаворитки Людовика XV
Шрифт:
Естественно, психика ребенка, воспитывавшегося среди взрослых неродных ему людей, да еще и в постоянном внушении его особого положения и преклонения окружающих перед ним, никак не могла быть нормальной. До семи лет будущий король, облаченный по тогдашнему обычаю в одежду девочки, воспитывался герцогиней де Вантадур, питавшей к нему почти что материнскую нежность. Далее его передали маршалу Виллеруа, который поставил перед собой задачу сделать из него настоящего мужчину.
Уже в семилетнем возрасте дофину начали подыскивать невесту, естественно, руководствуясь чисто политическими соображениями. Первоначально традиционно была выбрана испанская инфанта, но затем политические предпочтения претерпели изменения, и помолвку расторгли.
Подросток рос дурно воспитанным, заносчивым и в то же время робким и нерешительным. За его воспитание взялся кардинал Флери, в ту пору епископ Фрежюса. Воспитание было, разумеется, религиозным, наследник престола
Маленький король с невинной душой 25 октября 1722 года был коронован в Реймсе. Церемония помазания на царство лишь углубила его набожность. Он по-детски боялся мук адовых и проявлял такую стыдливость, что регенту пришлось призадуматься, стоит ли ему вводить свою любовницу в Версаль.
В 1723 году регент скоропостижно скончался в объятиях своей любовницы, герцогини де Фалари. Полагают, что именно она весной 1724 года лишила юного короля девственности.
После довольно длительного изучения множества кандидатур европейских принцесс была выбрана дочь потерявшего трон короля Польши Станислава Лещинского. Мария явно засиделась в девушках (ей исполнилось 23 года), жила с отцом в изгнании в Виссембурге и была на 7 лет старше жениха. 5 сентября 1725 года состоялась свадьба, и в первую брачную ночь новобрачный семь раз исполнил свой супружеский долг. Мария была столь же набожна, сколь и молодой муж, и стала образцом внимательной, покорной и исполненной христианских добродетелей супруги. В двадцать лет король уже был отцом пятерых детей. Далее последовало рождение еще четырех дочерей. Известны горестные слова королевы, которыми она подвела итог своей супружеской жизни: «Вечная постель, вечная беременность, вечные роды».
Верность Людовика ХV королеве раздражала двор, ибо за время регентства нравы настолько пали, что подобное добродетельное сосуществование монаршей четы выглядело вызовом. Но с 1733 года между супругами возникло некоторое охлаждение. Мария ставила мужу в вину, что тот недостаточно рьяно защищает претензии ее отца на польский трон, и изрядно утомляла его своими жалобами. После неудачной десятой беременности в 1738 году королева отказалась дать мужу доступ в свою спальню.
Так бесславно закончилась эра супружеской верности короля.
Превратности королевской любви
Окружение короля, давно поджидавшее этого момента, возликовало. Первым, кто поспешил воспользоваться открывшимися блестящими возможностями подсунуть Людовику свою ставленницу и обрести неоспоримое влияние при дворе, оказался герцог де Ришелье.
Уже было замечено, что монарх питает некоторую склонность к чарам маркизы Луизы-Жюли де Майи, урожденной мадмуазель Нель'e. Будучи представительницей старинного дворянского рода из Пикардии [23] , она по праву состояла в штате фрейлин королевы. Молодая женщина была далеко не красавицей (по свидетельству современника, дама имела «длинное лицо, таковой же нос, большой и высокий лоб, немного плоские щеки, большой рот, цвет лица скорее желтоватый, нежели белый, довольно красивые глаза, весьма живые, но с несколько жестким взглядом; звук голоса грубый, горло и руки безобразные; тощая, походка решительная, но лишенная как грации, так и благородства»), но великое искусство принарядиться, обворожительное обхождение и приятный разговор делали ее общество весьма соблазнительным. При этом она была искренне влюблена в короля – и не удивительно, ибо тот заслуженно считался одним из красивейших мужчин Франции, – и чистосердечно не скрывала этого.
23
Сестры Нель'e приходились правнучками Гортензии Манчини (1646–1699), в замужестве герцогини де Мазарен, племянницы знаменитого кардинала Мазарини, которую считали одной из самых красивых, пленительных и распутных женщин того времени. Помимо множества скандальных романов, она побывала также любовницей английского короля Карла II и князя Монакского. Матерью сестер была маркиза Арманда-Фелиси де Майи-Нелье (1691–1729), которая состояла в любовницах герцога де Ришелье. Не желая делить его склонность с соперницей, виконтессой де Полиньяк, она стрелялась с ней на дуэли и была ранена в плечо.
То ли за недостатком нужной сноровки, то ли по причине полного отсутствия склонности к низменным интересам, фаворитка не извлекла никаких материальных выгод из этой связи. Современники утверждали, что эта дама была бедна как церковная мышь и вынуждена облачаться в заношенные и дырявые исподние рубашки. Тем не менее такое бескорыстие не помешало окружающим самым безжалостным образом порицать ее.
Эта связь совершенно изменила сексуальную жизнь еще молодого мужчины в полном соку. Вместо обязательного исполнения супружеского долга и долга перед государством (прошлые трагедии наглядно продемонстрировали важность надежного обеспечения французской короны наследниками) она распахнула перед ним врата храма радостей плотской любви. Ошеломленный этим открытием, Людовик ХV первоначально ударился в разгул. Его дурной славы камердинер Гийом Лебель начал водить к нему в спальню девушек и проституток. Все это кончилось тем, что некая дочь мясника заразила короля венерической болезнью, лечиться пришлось весьма серьезно, и после этого эпизода Людовика ХV до самой смерти преследовал страх вновь подцепить эту постыдную хворь. Он решил впредь держаться общества придворных дам, и вскоре оставил маркизу ради ее собственной сестры Полины-Фелисите, в замужестве мадам де Вентимиль, родившую в результате этой связи мальчика, который со временем вырос в красавчика графа де Люка. За потрясающее сходство с августейшим родителем придворные остряки впоследствии наградили его прозвищем «Полулюдовик». К сожалению, мать ребенка через несколько дней скончалась от послеродовой горячки, и его вырастила тетка, первая обласканная и затем отвергнутая из сестер Нель'e, Луиза-Жюли, маркиза де Майи.
Кончина Полины-Фелисите произвела глубочайшее впечатление на короля: он на некоторое время отказался от распутства, искал утешения в религии и потряс двор своим раскаянием и рвением, проявленными в ходе церковных служб.
Этим перерывом ловко воспользовался герцог Ришелье, подсунув своему другу третью сестру Нель'e, 23-летнюю прелестницу вдовую маркизу Мари-Анну де Латурнель. Людовик все еще скорбел по бывшей фаворитке, к тому же мадам де Латурнель, женщина не только красивая, но и умная, не пожелала поддаться безоговорочно и сразу, но хотела, чтобы ее завоевывали, чем королю было заниматься лень. Оскорбленная изменой горячо любимого мужчины, отринутая маркиза де Майи покинула двор и удалилась в монастырь.
Дела мадам де Латурнель поначалу обстояли неважно, а потому она привлекла к услаждению королевской особы двух других сестер Нель'e, маркизу Ортанс-Фелисите де Флавакур и герцогиню Диану-Аделаиду де Лорагэ. Придворные сплетники, прикрывая рты ладонями и веерами, шепотом уверяли, что король остался неравнодушен к чарам обеих.
Мадам де Латурнель решила в одиночку пожать плоды этого семейного подряда и выставила неслыханные требования: личные апартаменты во дворце, 50 000 экю пожизненной пенсии и внушительный титул с соответствующим уделом – герцогство Шатору с землями, приносившими доход солидный, но далеко недостаточный для покрытия долгов этой мотовки. На тот случай, если она забеременеет, это не должно скрываться, а рожденный ребенок подлежит узаконению. Людовик поклялся удовлетворить все эти пожелания (что и было незамедлительно сделано). Уже на следующий день красавица показала придворным дамам табакерку короля и небрежно обронила, что монарх забыл сей драгоценный предмет в ее постели.
Новоиспеченная герцогиня де Шатору возжаждала славы и охотно позволила использовать себя для политических целей. Ей хотелось, чтобы ее любовник отличался не только местом, которое занимал, но и ролью, сыгранной им в истории. Эта дама подтолкнула его присоединиться в качестве союзника к войне за австрийское наследство и, когда монарх отправился во главе войска на осаду города Ипра, последовала за ним, прихватив с собой сестрицу, герцогиню де Лорагэ, что вызвало жестокое порицание общества.
Попытка вторжения в Эльзас привела короля в город Мец, где он расположился в местном дворце, а герцогиня с сестрой была размещена в аббатстве неподалеку. Для облегчения свиданий монарха с его пассией между двумя строениями, к великому негодованию местных обывателей, была спешно сооружена крытая галерея из досок. Видимо, гнев обитателей Меца по поводу совершавшегося у них буквально на глазах прелюбодеяния был настолько силен, что навлек на короля кару небесную: он тяжело заболел. Герцогиня де Шатору попробовала с помощью своей сестры воздвигнуть преграду между королем и окружающим миром, но этого не допустил епископ Суассонский, монсиньор Фиц-Джеймс, потребовавший от Людовика отказаться от любовницы и выслать обеих герцогинь из города. Дамы покинули военный лагерь под улюлюканье и оскорбительные выкрики толпы. Умиравший самодержец исповедался, и свершилось диво: после торжественного молебна, отслуженного в присутствии срочно прибывшей из Парижа королевской семьи, больной, признанный докторами безнадежным, чудесным образом исцелился. Болезнь Людовика ХV пробудила искреннее сочувствие в народе. Король триумфально возвратился в Париж, встреченный ликующей толпой, которая отныне называла его не иначе как «Людовик Возлюбленный». Но он никак не мог сбросить с себя оковы чар, наложенные на него герцогиней де Шатору, и упал к ее ногам, умоляя возвратиться в Версаль. Та согласилась при условии, что ее враги будут жестоко наказаны. Монарху не оставалось ничего другого, как согласиться. В частности, епископ Суассонский был отправлен в свою епархию, где вскоре скончался.