Графиня поневоле
Шрифт:
— Это моя вина. Простите, — он говорил тихо.
— Я тоже виновата.
— Это просто безумие какое-то, но я хочу вас поцеловать, — в черных, как сама полночь глазах некроманта разгорался мрачный огонь. «Я тоже тебя хочу, но…»
— Милорд, у вас есть дети?
— Нет, — он даже растерялся.
— А вы представьте на минутку, что у вас дочь.
— Я не совсем понимаю…
— Что же тут непонятного? Просто поставьте эту придуманную девушку на мое место. Что вы думаете о ее похитителе?
— Я…
— Спокойной ночи, ваша светлость, — покачав головой, Иришка
Глава двадцать первая, в которой героиня принимает воздушные ванны
Проклиная своего сексуального похитителя, маркиза вертелась на кровати, сбивая вышитые простыни. Прогнать воспоминания о сладких поцелуях черноглазого искусителя не могли ни мысленные внушения, ни прохладный душ. Вообще-то девушке хотелось искупаться в речке, которая завлекательно мерцала сейчас в лунном сиянии прямо за окошком, но сочтя затею с ночным купанием слишком опасной, она с тяжелым вздохом вернулась в постель.
— Интересно, а что он делает? — будучи женщиной умудренной, Иришка знала, что Грег скорее всего или спокойно спит, или зажал где-нибудь молодую служаночку, но, идя на поводу у распаленного воображения, представила, что он по неведомо откуда взявшейся веревочной лестнице поднимается на балкон. Было так легко поверить, что сейчас его высокая широкоплечая фигура на мгновение заслонит лунный свет. И отодвинув, надувающуюся парусом кружевную занавеску, он с грацией, какую не ожидаешь от такого мощного мужчины скользнет в комнату.
Быстро… Нет, он будет раздеваться медленно, позволяя ей любоваться разворотом широких плеч, проводить руками по плитам грудных мышц. И кубики… Пусть у него будут кубики, которые она обведет дрожащими от нетерпения пальчиками, постепенно спускаясь ниже и ниже…
Но тут воображаемый некромант, перехватил ее руку, остановив в каком-то дюйме от самого главного.
— Даже в моем воображении, ты постоянно командуешь, доминант кладбищенский! — Иришка скинула ночнушку, позволив едва ощутимому ночному ветерку коснуться разгоряченной кожи. Пальчики привычным движением накрыли грудь, воображение послушно нарисовало Грегори. Вот он склонившись к ней говорит о том, как она прекрасна, а потом его губы накрывают ее левую грудь, вызывая обоюдный стон наслаждения, он то целует чувствительную вершинку, то прикусывает, то зализывает, словно извиняясь за что-то. Длинные смуглые пальцы, не желая обидеть вторую грудку, начинают ласкать ее.
Иришка выгибается и стонет, не думая о том, что ее могут услышать любопытные слуги. Одной рукой она продолжает ласкать грудь, а другая тянется вниз, накрывает лоно и начинает легко скользить, постоянно задевая клитор… Наступивший оргазм получился не слишком то бурным, однако он прогнал скопившееся возбуждение и позволил ей уснуть.
Погоня осталась далеко позади, и сейчас она бежала, едва касаясь земли, и наслаждалась собственной хмельной радостью. Утренний лес вокруг был чудо как хорош. Прислушиваясь к многоголосому пению птиц, Иришка сама себе напоминала птицу счастливую и
Вот и заветная поляна. На ней прежде заключали браки. Старики рассказывали, что детки, зачатые здесь, рождаются настоящими богатырями, которых минуют все злые хвори.
— А мне что тут одной делать? Разве земляники собрать? — она засмеялась и закружилась на месте, раскинув руки. И вся поляна кружилась вместе с ней.
— Почему же одной, птичка? — кто-то, чье лицо не было видно из-за яркого солнца, что слепило глаза, приподнял ее над духмяной травой, крепко прижимая к широкой груди.
Она было вскинулась, собираясь вырваться, но куда там. Со спины прижался второй, большой, горячий, сильный.
— Ты наша по праву, милая, — низкий голос прозвучал у самого уха, рождая в ней неведомое доселе волнение. — Не скроешься, не сбежишь, красавица.
Как-то разом ослабнув, она позволила опустить себя на мягкую, пахнущую земляникой и мятой траву. Не сопротивлялась, когда мужские руки освобождали ее от одежды. Позволяла рассматривать себя и сама бесстыдно смотрела на своих супругов. Отвечала на их жадные поцелуи, мечтая соединиться с ними на травяной постели, что выросла для них на заветной поляне посреди темной дубравы.
— Ваша светлость, голубушка, вставайте! — чей-то встревоженный голос безжалостно вырвал ее из нежных объятий сна. — Миранда пропала!
Иришка, не раздумывая вскочила с постели готовая бежать на поиски малышки.
— Аола, почему она так кричит? — среди подушек показалась кудрявая головенка.
— Детка моя золотая, я из-за тебя поседею, — маркиза, которую не держали ноги, опустилась в кресло.
— Мне ночью сон страшный приснился, и я к тебе пришла. Разве неправильно? — зевнула некромашка.
— Правильно, умница моя, конечно правильно, — Аола обессиленно откинулась на спинку, прислушиваясь к шуму в коридоре. Похоже их деятельный хозяин успел поставить на уши весь дом и сейчас направляется сюда. Только теперь, когда схлынуло волнение, девушка обратила внимание на то, что, забыв вчера надеть ночнушку, так и бегала по комнате, укрытая только длинными распущенными волосами. — Упс, — она потянулась за халатом, но опоздала.
Некромант ворвался в ее спальню, раздавая по пути указания, всем встреченным на пути слугам.
— Глэдис, где ее светлость? Я велел прочесать парк. С малышкой все будет в порядке! Что… — он захлопнул дверь и привалился к ней спиной, не в силах отвести взгляд от открывшегося ему волшебного зрелища.
В массивном, оббитом розовато бежевым бархатом кресле, словно драгоценная жемчужина в раковине, выпрямившись и положив руки на подлокотники, сидела восхитительно обнаженная маркиза, белокожая, юная, стройная и очень сердитая. С восторгом Грегори смотрел на ее высокую чуть заостренную девичью грудь с нежно-розовыми ареолами, на длинные стройные ножки с маленькими, в чем от вчера лично убедился ступнями, на закушенную в волнении нижнюю губу.