Графиня

Двое, водитель и пассажир, долго ехали по занесённой снегом грунтовке вдоль лесополосы, потом дорога вильнула в сторону высокого оврага. Минут через десять после поворота внедорожник остановился. Высокий крепкий пассажир открыл дверь заднего сиденья, отдёрнул кусок брезента, выволок за шкирку из крузака помятого человека. Тот, с завязанными глазами и руками пошатнулся и не в силах стоять, упал на колени. Потом пассажир достал пистолет. Второй, водитель, отвел его в сторону:

– Ты что, с ума сошел?

– Да все будет чисто, Андрюх, я патроны

– Ладно, пугнём. Я на мокруху не подписывался, как хочешь. – сказал Андрей, тот, который был постарше первого, с короткой рыжей бородой, – До шоссе, если жить захочет, дойдет, не дойдёт, значит – не судьба.

«Крепыш» подошел к стоявшему на коленях в порванном пуховике человеку.

– Ну что, сука, сейчас на тебе испытаем наш образец, – с этими словами он снял предохранитель с «Макарова» и взвел курок, - Ну, скажи чего-нибудь напоследок, если хочешь.

– Глаза развяжи, – с трудом выговорил тот. Из разбитого лица из-под повязки на снег капала кровь.

– На посмотри напоследок, – с этими словами он развязал некрепкий узел на затылке и приставил ему холодный ствол к виску. Зависла небольшая пауза.

– А он крепко держится, Андрюх, я бы так не смог. Ладно, лови, – с этими словами он нажал на курок.

Раздался громкий щелчок затвора, голова у человека резко дернулась и он, обессилев, упал лицом в снег. Рыжий подошел к несчастному, достал из кармана складной нож, разрезал веревки на связанных сзади руках. Со словами «Ты понял как себя вести. В следующий раз патрона не пожалею» побрёл, как казалось чем-то раздосадованный, к своей машине. Развернувшись с трудом в глубоком снегу, джип рванул к шоссе. Когда поднятое им белое облако снега развеялось и несколько кружащихся на морозе снежинок легло на руку упавшего в снег человека, его подбородок дрогнул, и теплый пар изо рта растопил примятый под его лицом снег…

… Первый раз он увидел ее в палате, лежащей на спине с отрешенным взглядом. Она смотрела в потолок, как будто стремясь рассмотреть на нём какой-то рисунок или вспоминая что-то важное. Лидия Ивановна Белозерцева или «Графиня», как он про себя её называл, наконец-то пришла в себя после сложнейшей операции по ампутации ступни. После двух дней борьбы со смертью в реанимации, её перевезли в общую палату. Лидия Ивановна повернула к нему бледное лицо с синими тенями. Холодные серые глаза, заново узнававшие мир глядели на него с некоторым удивлением. Он спросил ее:

– Как вы себя чувствуете?

– Спасибо, доктор, мне уже лучше.

– Ну вот и славно, худшее для вас позади, - он говорил стандартные слова, в которые сам с трудом верил. У нее была запущенная лейкемия, она попала в городскую больницу второй раз, спустя полгода после первой хирургической операции. Тогда лейкемию у неё выявили в начальной стадии и назначили ей курс лучевой терапии, но потом пошел рецидив с гангреной правой ступни. Было понятно, что с таким диагнозом выкарабкаться будет сложно в её положении, хотя… был возможен один вариант, при котором можно было ещё побороться за жизнь.

У Леонида Васильевича Корнова, Заведующего хирургическим отделением, был первый день после отпуска. Операцию делал молодой врач Константин Делюгин, год назад закончивший их областной мед и устроившийся к ним в больницу. После обхода он позвал его к себе для личной беседы. После краткого ознакомления с текущими делами, завхирургией завел разговор о больной.

– Я по поводу Белозерцевой. Первый раз она попала сюда полгода назад и ей делали операцию по удалению язвы желудка. Вы её оперировали?

– Да, Леонид Васильевич, я. Её привезли в критическом состоянии, соседка скорую вызвала. Это моя учительница по русскому. Тогда мы её сразу на стол положили, нужно было срочно оперировать. Внезапно прободение острое началось, ещё немного и перитонит бы пошел.

– Это я видел в отчёте, спасибо. Она одна живет?

– Да нет, в том то и дело. Живет со своей двоюродной сестрой в однушке, хотя прописана с сыном в трешке. Похоже, разлад у них в семье. Её тогда никто не навещал и сейчас вот, та же история.

– С сыном прописана, говорите?

– Да, у него семья, я так понял, жена, ребенок или дети… Только та сестра, с которой она живет, тоже на ладан дышит.

На следующий день он зашел в её палату. День был светлый и низкое зимнее солнце всей мощью било в окно палаты. Глаза её были открыты, она также смотрела в потолок и чему-то слегка улыбалась. Он подошел к ней.

– Здравствуйте, доктор. Я лежала всё и думала, как вы тут много хлопочите надо мной. Не волнуйтесь, я все понимаю. Я скоро умру, наверное… Плохо, что зимой. Зимой земля мерзлая, будут долго её долбить, опять же денег на похороны не хватит…

– Вас ещё можно спасти, Лидия Ивановна. Нужно только, чтобы о вас кто-то позаботился, пока вы будете проходить химиотерапию. У вас есть родные?

Она поджала сухие губы. Потом повернула к нему свое изможденное лицо и подумав немного, сказала:

– Мне не нужно химиотерапии. Это никто не оплатит. Денег у меня нет.

– Я могу вам посодействовать в получении кредита, у меня есть знакомый нотариус. Он поможет оформить бумаги. У вас есть сын?

– Есть, – как-то безразлично ответила она, - Только он все время занят. У него бизнес, дел очень много …

– Как это дел много?.. А ваша двоюродная сестра, по звонку которой вас сюда доставили…

– Кларочка? Да, конечно, - она взяла дрожащей рукой с тумбочки старый кнопочный телефон, долго в нём искала нужный номер, - Вот нашла, пишите… Только она больная совсем, ноги у неё после инсульта отнялись, сейчас к ней дочь иногда, редко правда заходит, а так я все время ухаживала. А сейчас дочь ей сиделку наняла.

…После короткой паузы он снова нажал на кнопку звонка. Огромный дверной глазок с вылупившимся стеклом окуляра разглядывал его достаточно долго. Потом послышался шорох у двери, глухой мужской голос спросил: