Грань между разумом и сердцем, или Час до рассвета
Шрифт:
В ней я уверен, как в самом себе; нет, и не было ни одной моей тайны, о которой она не знала. Она – мой друг, хранитель тайн душевных моих. Та, что подбодрит меня во времена моего душевного кризиса; когда котировки
Вот стоишь и смотришь на ее улыбку и про себя думаешь – "не так уж и ужасен, этот чертов мир. Есть в нем все-таки светлые люди, со своими сверкающими и искренними улыбками". Она не умеет показывать свои обиды; думает, что я их не замечаю, но не заметить их, словно не увидеть большую жирную точку на белом листе.
– Она русская! – Русские тоже стервы. – Ты злишься на меня? – Злиться на тебя, значит быть на что-то обиженной. Да, я не одобряю твой выбор, но за что мне злиться на тебя? За то, что ты хочешь быть счастливым?
–Думаешь, я хочу быть с ней счастливым?
– А что тогда? Фу, дорогой, даже не говори мне об этом. Ты не из таких! Я уже ревную.
Наверняка я чем-то похож на суккулент, такой же засухоустойчивый, накапливаю и храню длительное
Каждый человек, он как растение – кто-то тенелюбивый, а кто-то наоборот, светолюбивый; кто-то из нас Роза, а кто-то Ромашка. Каждый цветет по-своему.
– Человек, он как огонь, кого-то согревает, а кого-то обжигает.
Общая привычка – рассуждать одинаково. Понимаем друг друга с полуслова. Она смотрит на жизнь с женской стороны, а я с мужской.
– Уга, тебе не кажется, что ты пьешь слишком много чая?
Иронично улыбаюсь. Отвечает своим теплым взглядом.
– Я же казашка, у меня душа слабая.
Солнце печет и жарит землю, словно яичницу на сковороде. Сейчас бы обильного и теплого дождя, после которого дышится легко. Нехватка озона.
– Австралия, как ты думаешь жизнь – хирург или все же пациент?