Гран-при за лучший прикол
Шрифт:
С работы и на работу Лельку доставляли исключительно на такси. С нее вполне хватало изумленных взглядов сослуживцев. Ладно, хоть посетители больше глазели на Василия - попугай честно отрабатывал свои бананы!
– и ее почти не замечали.
То есть, вначале очень даже таращились, но после первого же Васькиного изречения - изумительная память у птицы, только с Лелькиной подачи попугай выучил два-три десятка фраз - о забавной девчонке намертво забывали. И контракты подмахивали,
Так что Лелька пряталась в машину и требовала, чтобы такси тормозило прямо у Машиного крыльца. Жалела невинных соседей, к чему им страдать от ночных кошмаров?
Хватит того, что таксист смотрел на нее совершенно очумело. Вчера Лелька провела эксперимент - «забыла» заплатить, так бедолага и не вспомнил про деньги. Высунулся из окна почти по пояс, глаза квадратные, рот нараспашку. И вздыхал горестно, с каким-то щенячьим подвыванием, пока Лелька неспешно вышагивала к подъезду. Тонкая, длинноногая, с осиной талией, увешанная самыми разными амулетами, где только Машка их наскребла…
Сегодня Лелька опять села в машину и обреченно улыбнулась: «Ну и жизнь пошла! Никаких нервов не хватит. Я не я, а экспонат в зоопарке, вокруг полно любопытных, меня даже решетка не защищает…» Лелька и не пыталась прятать от потрясенного таксиста Машкину роспись.
«Искусство в народ!» - заявила утром Епифанцева, отдирая с Лелькиного живота последний трафарет. И одобрительно прищелкнула языком, рассматривая двух драконов, играющих среди облаков. Легких, гибких, стремительных и… страшных!
Последнее Машке особенно нравилось.
Лелька - и зачем ей это секретарство?!
– в очередной раз отправилась на рабочее место почти в неглиже. Кроме короткого топика - из серебристой норки!
– и такой же юбочки – она едва держалась на бедрах!
– на ней ничего не было.
А на улице едва десять градусов. И ветер. И дождь то и дело срывается. Сыпется на Лелькину бедовую голову вперемежку с желтыми березовыми листьями. Осень!
Правда, Машка почему-то не сомневалась - мех Лельку должен греть. Мол, юбочка плюс топик - почти шубка.
МЕХ!
Не смешно.
Лелька зябко поежилась. Осторожно коснулась странного сооружения на голове - Маша считала: пепельные полотнища, слипшиеся от лака, напоминают драконьи крылья - и брезгливо вздрогнула. Василий гнусаво прокомментировал:
– Какая хадость…
– Молчи, тюлька в томате!
Василий разинул клюв, пытаясь понять и запомнить сказанное. Он обожал новые слова. Особенно короткие и «вкусные» фразы. Вызубривал их моментально, а потом вставлял куда надо и не надо. Правда, в чутье ему не откажешь. Чаще звучало к месту, что попахивало мистикой.
Водитель, молодой симпатичный парень, с любопытством спросил:
– Почему «тюлька»? Да еще в томате?
– А что ЭТО, по-вашему?
– раздраженно бросила Лелька, пристальный изучающий взгляд водителя ее бесил.
«Я сейчас легкомысленная девчонка, всего лишь, - строго одернула себя Лелька, - привлечь внимание симпатичного парня - самое то. Держаться нужно соответственно, сама во всем виновата».
– Вообще-то попугай.
– Точно!
– взвизгнул оскорбленный Василий.
– Птичка я!
– Ах, птичка? На окорочка пойти торопишься?
– с нехорошим интересом спросила Лелька.
Василий взмахнул крыльями и спал с «лица». Лелька задумчиво протянула:
– На рыбу у Машки аллергия… - Она подмигнула водителю и пояснила: - Маша - это хозяйка. Жареную птицу просто обожает. А на Ваську у нее та-акое досье… - Лелька зажмурилась и покрутила головой.
– Как еще жив, не понимаю. У Машки микроволновка - чудо, гриль в трех положениях работает, птицу так приготовить можно, пальчики оближешь, хоть гуся, хоть курицу, хоть…
Василий крякнул и басом заметил:
– Попугай не птица, баба не человек!
– Что?!
– возмущенная Лелька щелкнула его по затылку.
Таксист захохотал, машина завиляла по дороге. Встречный грузовик шарахнулся к обочине, оскорбленно взревел клаксон.
Василий в панике заорал:
– Но-но-но! Тюлька, она тож ж-жить хочет!
– Правда, осторожней!
– пискнула Лелька, испуганно отмечая, в какой опасной близости от машины оказался фонарный столб.
– Ну и пара, чтоб вас!
– парень, икая от смеха и смаргивая выступившие слезы, наконец свернул к Машиному дому.
– Такое только в цирке увидишь!
– Работа, ничего не попишешь, - грустно заметила Лелька, вытаскивая из сумочки кошелек.
– Ага, р-работа, - закручинился Василий: - Шоб ее!
– Я так и понял, - парень рукавом вытер слезы.
– Небось на чей-то день рождения приглашали?
– Пр-риглаш-шали, - эхом отозвался Василий.
– Класс. В жизни так не хохотал!
От денег парень отказался. Лелька вернула кошелек в сумку и с горьким смешком подумала: «Второй день экономлю. Если завтра Машка на мне снова каких-нибудь динозавров намалюет, опять проедусь бесплатно…»
Увешанная драгоценностями толстушка отшатнулась в сторону, уступая Лельке дорогу, и едва не свалилась с крыльца.
– Остор-р-рожней надоть, - наставительно заметил Василий.
Дама позеленела и прикрыла лицо растопыренными пальчиками. Лелька выдула огромный перламутровый пузырь и прошамкала:
– Не боись, мамзель, мой попка на людей не бросается!
– Ага-а, - кивнул Василий.
– Я щ-щас как р-р-раз на диете…
– Хам!
– вдруг взвизгнула дама, ей почему-то не понравились последние слова Василия.