Граната РГД-5
Шрифт:
— Ты часто с этими наци контактируешь?
— Приходится.
— И есть толк?
— Оперативная информация. Очень быстрая и точная. У тебя два дня на проверку. Увидишь сам.
Ручкин увидел. Уже к вечеру следующего дня Жерехов позвонил ему и назвал адрес: Дачный поселок Бирюзовый. Солнечная аллея. Участок 10.
В тот же вечер Ручкин пришел к соседу Игнату Медведеву. Кадровый рабочий оборонного завода «Искра» он считался специалистом высокой пробы, имел орден «Трудовой славы» и медаль «Ветеран труда». В последние годы, когда прожить на пенсию
— Игнат Кононович, — Ручкин взял быка за рога прямо с порога, — бандура нужна. — Он многозначительно помолчал, но тут же, чтобы сделать просьбу более понятой, пошевелил указательным пальцем, словно нажимал на спусковой крючок пистолета и сказал: — Пу-пу!
Медведев призадумался. Черт его знает, стоит ли помогать мужику или нет? С одной стороны сосед — старый знакомый, в лапоть ни разу гвоздей не подкладывал, но с другой — бывший мент; кто их знает, может они присягают до гробовой доски не пущать и тащить. В конце концов решил рискнуть: дело денежное, почему не попробовать?
— Бандуру можно сыскать. Можно. — Медведев возвел глаза к небу. — Но без струн... Этого нет.
— Пойдет, — сказал Ручкин, — доставай. Заодно, если сумеешь, лимончик к чаю...
Теперь Медведеву пояснений не требовалось. Он и без того понял — сосед вооружается. Но с вопросами лезть не стал. Не дело торговца выяснять что намерен покупатель делать с лимоном и бандурой — сок выжимать под музыку или натюрморт в хате собрался вывесить. Чужими хлопотами только дураки себя озабочивают.
Медведев кивнул, обозначая согласие.
— Ящик лимонов не обещаю, но твою потребность закроем.
Парализатор-электрошок американского производства «Сандер» с силой разряда в восемьдесят тысяч вольт Ручкин купил на толкучке у торговца бытовыми электротоварами...
Из-за крутого поворота на Солнечную аллею дачного поселка Бирюзовый выкатился «Гранд-чероки», сверкавший мокрым стеклянным блеском обсидиана. Ручкин уже начал беспокоиться, что в этот вечер у дачи хозяева не появятся, но ему повезло.
Даже не глядя на номер, он понял — это они.
Чтобы не попасть на глаза приехавшим, отступил в тень за ствол старого вяза.
Из-за руля вылез рослый парень в джинсах и черной рубахе с ярким изображением дракона на груди. Повернулся к машине, что-то сказал. Послышался смех.
«Веселятся, суки», — подумал Ручкин. Он не злился, лишь констатировал факт.
Парень прошел к воротам, открыл ключом запор, распахнул створки. Возвращаясь к машине, споткнулся и едва устоял на ногах.
«А он поддатый», — подумал с удивлением Ручкин. Пьяный за рулем — вообще-то не новость, но чтобы нажраться и ездить по городу, когда обстоятельства вынуждают тихо сидеть в норе, — это уже отягчающее обстоятельство. Машина въехала на территорию дачи. Парень вернулся к воротам и запер их. Теперь Ручкин разглядел его и понял: то был знаменитый Шах, о котором ему столько рассказывали.
Машина
Ручкин вышел из укрытия, пересек улицу и пошел вдоль забора, огораживавшего губернаторский участок, к месту, которое заранее выбрал для проникновения внутрь. Здесь у самой ограды росла старая липа.
Схватившись за нижний сук, Ручкин поднатужился, подтянулся и забрался на дерево. Спустился на землю уже на другой стороне забора прямо в кусты малины. Уколол палец. Подумал, что было бы хуже, если там росла ежевика.
Собак на даче не было. Ротвейлера Дикки увезла в город сиятельная Ангелина Михайловна.
По дорожке, держась в тени посадки облепихи, Ручкин прошел к коттеджу. Из открытого окна второго этажа доносился смех.
Ручкин прислушался, стараясь понять, сколько человек собралось в доме. Разобрался довольно быстро. Он хорошо различал голос Шаха, гнусавое бормотание Игоря и пьяное женское хихиканье. Скорее всего с парнями приехала шалава Лада.
Выждав, как ему показалось нужное время, Ручкин обошел коттедж и остановился у двери черного хода, которая вела в подвал и на первый этаж — в кухню.
Достал отмычку. Стараясь не греметь, сунул ее в скважину внутреннего замка. Неторопливо покачал, нашел зацепку в запирающем механизме, надавил, повернул.
Замок щелкнул, уступая его настойчивости и опыту. Дверь открылась без скрипа.
По узкому коридору, минуя кухню, Ручкин проник в холл. Не входя, постоял за косяком. Прислушался. Было тихо. Помещение освещалось только светом, который падал в широкие окна.
Крутая деревянная лестница вела на второй этаж.
Ступени ужасающе скрипели. Ручкин не знал теории губернатора о дереве живом и мертвом, потому злился на скрип и беззвучно произносил слова, по смыслу и звучанию подходившие к месту.
Чтобы уменьшить скрип, приходилось ставить ноги на края ступеней, в места, где они крепились к балкам лестницы.
Он медленно подошел к темной полированной двери. Из-под нее через узкую щель пробивалась полоска света.
Кровь гулко билась в ушах, и Ручкину казалось, что где-то рядом плещут волны прибоя.
Через дверь из комнаты доносились неясные звуки.
Сперва недовольный голос с пьяными интонациями прогундел: «Работай, амара, работай!» Потом глухой женский стон, а может быть плач. Затем смех. Заржали два голоса сразу. На миг все стихло. И опять шум — то ли стул упал, то ли на пол бросили что-то тяжелое.
Осторожно Ручкин надавил дверь, проверяя не заперта ли она. Дверь приоткрылась. Можно было входить.
По опыту Ручкин знал, что минутное замешательство у тех, кто насторожен, можно вызвать только совершенно неожиданным, дурацким, сбивающим с толка поступком. Он резко толкнул дверь и вошел в комнату. Она была освещена интимно-возбуждающим розовым светом. Его лил светильник в виде огромного помидора, стоявший на столе рядом с кроватью.
Сама кровать — огромная, способная уместить четверых, занимала большую часть комнаты.