Гранд-адмирал. Том третий. Часть 2
Шрифт:
— Да ты, ты молодец, — махнул рукой Обскуро. — А сейчас, будь другом — обыщи его и пошли отсюда.
— А почему это я должна мертвяку в карманы лазить? — удивилась девушка. — Он же воняет как сдохший сарлакк.
— Ты тоже, — поморщился Обскуро. — Потому ты и обыскиваешь.
— Ради приличия мог бы просто сказать, что без сил, а не обзываться, — скривилась девушка, боязливо приближаясь к обезглавленному телу. — Строишь тут из себя всемогущего…
Можно было бы и поспорить, но у Рейнара едва хватало сил,
— Сержант, — окликнул Тайкуса генерал Максимилиан Каин, ткнув пальцем в сторону стоящего рядом АТ-АТ. — Что за безобразие нарисовано на борту вашего шагохода?
Роуч, обреченно вздохнув, посмотрел в лицо командиру наземного контингента «Химеры».
— «Сутулый ранкор», сэр, — произнес он, отводя глаза в сторону.
От объяснения картинки, занимающей большую часть массивного корпуса АТ-АТ, у генерал-майора Каина рот открылся.
Рисовать что-либо на боевых машинах — строжайше запрещено всеми возможными постулатами и нормами Вооруженных Сил Империи.
Во времена Войн Клонов в Великой армии Республики процветали подобные «художества», но Империя поставила большой и жирный крест на подобных проявлениях живописи в среде своих военных.
Доминион на данный момент никаких собственных организационно-распорядительных документов по этой тематике не опубликовывал, поэтому, логично предположить, что действуют нормы Империи.
— Объяснитесь, сержант! — потребовал генерал-майор Каин.
А что тут объяснять?
На борту АТ-АТ огромное изображение немного горбатого ранкора в черном исполнении.
С правого борта и с левого тоже.
Выполнено стойкими красками из арсенала корабельных техников — они применяют ее для нанесения опознавательных знаков на бронемашины.
При ночной высадке этого не было заметно — как-никак, а шагоход уже был погружен в десантную баржу сразу после доставления на борт «Химеры».
А вот с первыми лучами рассвета, творчество неизвестного автора стало заметно, как только АТ-АТ Тайкуса вернулся из патрулирования окрестностей базы «Эйдолон», штурм которой проходил всю ночь.
И вот сейчас, пока штурмовики и армейцы грузят в транспорты все ценное, что там имелось, техника так же готовится к отправке.
И хатт дернул Каина появиться именно здесь.
Шагоход Тайкуса в тесноте стоял рядом с двумя другими машинами, и в глаза «художества» не бросались.
Значит, генерал либо увидел это сам, либо кто-то сообщил.
Последнее невозможно — на «Химере» доносить не принято.
Значит, Каин как-то сам это увидел.
— На бортах машины черной краской нанесено изображение ранкора, сэр, — с Вирсом Тайкус может быть и смог бы объясниться по правде, но вот с его клоном это затруднительно. Каин — образцовый служака и такому не объяснить, что подобное является просто чьей-то
Сам-то Тайкус явно понимал что здесь поработали штурмовики, при которых он на Мустафаре ругался именно так. Но поди их разбери — все в одинаковой броне и вокодер скрывает настоящий голос — кто нарисовал.
— А ты наблюдательный, сержант, — похвалил командующий. — Как оно там появился?!
— Было нарисовано, сэр!
А что еще говорить, если говорить нечего?
Пенять на то, что это сделали штурмовики?
Даже не смешно.
Кто вообще в это поверит?
Оставалось лишь отвечать по-уставному.
— Не зли меня, сержант! — предупредил Каин. — Не то я быстренько твое повышение до командира экипажа АТ-АТ отправлю на пересмотр! Говори быстро — кто и по какому праву нарисовал этого сутулого ранкора на твоем шагоходе?!
Грозный и зычный голос Каина уже начинал привлекать внимание ближайших солдат, механиков, стрелков и штурмовиков.
И колыхнул неприятные ассоциации.
По итогам сражения на Мустафаре, Каин выдвинул кандидатуру Роуча на повышение — на командование шагоходом.
И сержант всеми усилиями и фибрами души сопротивлялся этому, поскольку не видел себя на такой должности.
За рычагами управления шагохода — пожалуйста.
Но командиром…
На них начали обращать внимание.
Учитывая, что даже в ожидании погрузки экипажи бронемашин находились вблизи АТ-АТ, то свидетелями устроенного допроса стали примерно три сотни человек.
— Это сделал я, сэр, — обвинять кого-то или гадать о виновнике, прояснять ситуацию, Тайкус не собирался. Зачем, да и кому надо вообще знать как дела обстоят на самом деле? Ведь он сам точно не знал, правдива ли его гипотеза о причастности штурмовиков.
— На кой хатт, сержант? — опешил Каин.
— Подумал, что изображение ранкора с вещевым мешком будет символизировать всю неостановимую мощь моей боевой машины, — не моргнув и глазом принялся подводить обоснование механик-водитель. — Ранкр — как символ мощи АТ-АТ, а заплечный мешок — символ полезного груза и воинственности шагохода…
Генерал-майор Каин моргнул.
Еще раз.
Второй.
— Бредовее ничего не слышал, — заявил он. — У тебя же ранкор не с мешком, а с горбом получился!
Реакция могла быть и куда как хуже.
— Виноват, сэр, — заявил сержант, сделав виноватый вид. — Я механик-водитель, а не художник, генерал. В меру сил…
— Не занимайся тем, чему не учился, сержант, — посоветовал генерал-майор, покачав головой. — Живо смыть с брони это непотребство!
— Не могу выполнить этот приказ, сэр! — обреченно заявил Тайкус.
— Причина?!
— Это распознавательная краска, сэр, — пояснил сержант Роуч. — Въелась в бластеропоглащающее покрытие… Теперь только если при замене брони…