Грани бытия: Пламенная кровь
Шрифт:
Зайдя в замок, началась уборка у прислуг, а гостей наших мучали тяготы прихорашивания: Лерайре пришлось одевать корсет, около трех часов приводить волосы в порядок, долго подбирать наряд. Многое творилось в эти сутки, но вот наступил момент, когда стали приходить гости. Все уже столпились у ворот замка.
«Здравствуйте, наши гости! Я всех рад вас видеть возле стен этого великого Замка Истины. Этой ночью мы сможем поговорить с самой великой королевой в истории Блудвиля. Пускай врата откроются!» – произнес свою первую речь Виктор. После открытия врат все зашли в зал, где на троне восседала королева Лерайра. На ней красовалось черное платье, пышное и мрачное, вуаль, закрывшая только волосы, сетчатые перчатки на руках и мрачный макияж в стиле готов. Короны на голове не было, вместо нее пафоса придавала большая шляпа с перьями угольного цвета и такими же веточками, небольшими и аккуратными.
Дима вышел из кухни, где он разглядывал блюда, которые вот-вот вынесут гостям, так что ему еще не доводилось видеть наряд подруги. Его удивило, что ее не одели так, как это было на первом балу: ярко и празднично.
– Классно выглядишь. Ты решила мрачно одеться? – подошел к ней и начал разговор он.
– Спасибо. Нет, мне Виктор сказал, что это традиционный наряд на этом балу. А ты почему в джинсах и толстовке?
– Мне никто ничего не сказал, – засмеялся он. – Мне теперь немного неловко.
Тут они оба заметили, что почти все гости одеты по-современному. Теперь неловко стало Лерайре. Вскоре они оба освоились и стали спокойно ходить среди гостей, разговаривать и, конечно, есть. Еды в этот раз было мало, так как данный бал был настроен не на физические изысканности, а на духовные. Самое главное – узнать истинную историю.
– Я не вижу Вильяма. С ним все хорошо? – спросила королева.
– Он сказал, что не хочет быть в толпе. Ему сейчас сложно, – ответил Дима.
– Ясно. Если честно, я сейчас тоже не хочу быть в толпе. Давай пройдемся по замку?
– А ты не боишься опоздать на ритуал по призыву своей мамы?
– Нет, в программе написано, что это будет в три часа ночи, а сейчас пока десять.
– Ну, я в программах только на расписание блюд смотрю.
– Ха-ха, ты всегда про еду!
– Я тоже люблю есть. Хорошо, давай осмотрим какие-нибудь комнаты. Надеюсь, мы сможем найти некую тайную комнату. Пойду, еды немного возьму, а то замок большой. Тебе взять что-нибудь?
– Возьми бутылку крови, самую свежую, теплую.
– Ок.
Через минуту они вдвоем пошли по тем коридорам, в которых не успели еще побывать. Первый был длинным, но большинство комнат, к которым он вел, оказались заброшенными. Конец его содержал дверь в какой-то другой зал, разрушенный: с обваленным потолком, упавшими люстрами и оборванными шторами.
– Что здесь случилось? – задал сам себе вопрос Дима, разворачивая плед, в который он положил немаленький запас еды.
– Ты пикник собираешься устроить? – спросила Лерайра, немного посмеиваясь.
– А ты как думала? – улыбнулся он, расстелив одновременно плед. Достав еду, начали они оба разговаривать.
– Здесь явно что-то случилось: там дальше скелет валяется, человеческий, – начала королева.
– Да. Надо будет спросить потом Виктора о том, что здесь случилось, – начал говорить о всяком Дима, но потом увидел, что Лерайра начала плакать. – Эй, что такое? Я не так что-то сказал?
– Нет, прости. Просто мы теперь одни и… могу я выговориться тебе?
– Да, конечно.
– Все происходит так резко. Все эти восстания, поездки в таких странных вагонах, которые зачем-то называют каретами, но кареты это совершенно другое. Вильям теперь с нами. Кто его знает, что у него в голове. Меня похищали, я падала с крыши, моя мать думает, что я умерла, я скучаю по ней, боюсь за нее. Она стольких людей потеряла, – рассказывала она, пуская слезы ручьями.
– Высказывайся мне, когда тебе будет плохо, – посоветовал ей Дима. – Перед всеми ты должна быть сильной королевой, но мне можешь высказываться. Высказавшись, становится легче. Да, все происходит резко, но ты не бойся. Я и Виктор всегда рядом.
– Спасибо… тебе… Я не знаю, сколько бы у меня получилось еще терпеть все это и молчать, – промолвила Лерайра, а потом резко обняла Диму. – Когда Вильям цепью распотрошил тебя, я подумала, что ты умер… навсегда!
– Я жив же, Шарли. У меня только немного шрамов осталось.
– Приятно, что ты решил меня назвать фирменным сокращением моего имени, хоть и дурацким. Я соскучилась по обычной Шарлотте. У меня теперь другая личность.
– Ты осталась собой. Теперь у тебя просто другое имя и новые способности. Шарлоттой не перестала же быть, – сказал он, немного улыбнувшись. Обнять ответно ему ее не удавалось, та как Лерайра сжала в объятиях и руки, ограничив их в движениях.
Вскоре друзья отошли от плохих воспоминаний и стали смеяться, вспоминая все, что с ними происходило раньше, когда им не было известно ничего о вампирах. Время прошло так быстро, что до призыва Анастасии осталось 20 минут. Дима и Лерайра побежали к гостям.
За оставшееся время в центре зала выцарапали большую пентаграмму, имевшую вид круга с восьмиконечной звездой и необычными символами. Возле окружности два человека в черных одеяниях с капюшонами расставили свечи и зажгли их факелом. Виктор встал напротив выхода из замка и начал таинство: «Великая мать всех бессмертных этого мира, я, будучи потомком самых первых вампиров, молю тебя отпустить ненадолго душу нашей ушедшей госпожи Анастасии IV! Мы отблагодарим тебя за это каплей крови нынешней наставницы вампирского рода!»
– Не бойтесь, королева, все будет хорошо. Возьмите этот ритуальный кинжал и вскройте им вену на руке, а то ваша мать прийти не сможет. Встаньте в центр пентаграммы и сделайте это, – обратился Виктор шепотом к переживавшей королеве, после чего к ним подошел человек в ритуальном одеянии, неся на бархатной подушке холодное оружие.
Лерайра встала в центр. На ее глазах читался страх неизвестности, ведь раз ей нужно излить каплю крови, то кинжал должен быть особенным, чтобы рана быстро не затянулась, но желание увидеть собственную мать преодолевало любые боязни. Ритуальное орудие уже смотрело острием на левую руку, сетчатую перчатку с которой сняли секунду назад. Резкое движение. Боль. Темная кровь растеклась по белоснежной коже. Капля испачкала середину круга.