Грани II

Дмитриев Валентин Григорьевич

Я посмотрела на Харальда.

– Гансу я верю как себе. Если он говорит что валить пора, значит пора. Хватай мешки, вокзал отходит.

В доме, как я поняла, уже никого не было. В транспортник заходили последние несколько человек, Фридрих и Вильгельм, оставив свои пулемёты в трюме, деловитой трусцой оббегали двор и проверяли постройки. Мы вчетвером залезли в бронетранспортёр, подъехали к трапу и разгрузились на уже приподнятую створку. Вдалеке, из-за самого горизонта, сверкал лиловыми молниями фронт свёртки. Что-то в его движении показалось мне неправильным, но что?

Трюм

самолёта освещал рядок неярких ламп. Харальд и Ганс умчались в сторону кабины, Фридрих полез в кормовую пушечную башню. Остальные, не более десятка человек, сидели пристёгнутыми на скамеечках вдоль бортов. Видимо, предусмотрительный немец большую часть населения хутора вывез раньше, и на сегодня был запланирован последний рейс. Грузы грамотно распределили по оси, надёжно прикрепив к решётчатому настилу широкими лентами. Взревели прогретые двигатели, самолёт дрогнул, рёв перешёл в режущий свист и через полминуты мы уже были в воздухе. В маленьком иллюминаторе отдалялась земля. Сандра устроилась, подберя под ноги мою "шкатулку" и свой ранец. Посмотрела на меня.

– Значит, ты теперь сама в игре. Не снаружи.

– Похоже на то, - вздохнула я и посмотрела в нос самолёта. У двери кабины стоял Харальд и махал нам. Позади маячили Вильгельм и Марта.

– Пойдём. Наверное, какие-то новости, - Сандра отстегнула ремень и стала пробираться через крепёжные ленты. По дороге я вспомнила, что когда мы ночевали в лагере Айбаса, волна заявила о себе заранее, гулом и грохотом. Сейчас этого не было! Едва я зашла в кабину, как Ганс, очевидно, выслушав доклад из стрелковой точки, снял гарнитуру и сказал ровно то, о чём я подумала:

– Фриц говорит, фронт идёт со сверхзвуковой скоростью. А мы больше шестисот не выжмем. Или он сам по себе остановится, или накроет нас.

Я села на маленькое откидное кресло, посмотрела на Харальда, потом на Сандру. Она положила руку мне на плечо.

– Думаю, будет трясти, - неестественно спокойным голосом сказала итальянка.
– Держись.

– Минут через семь-десять всё решится. Обычно фронт свёртки проходит километров тридцать - пятьдесят до успокоения, - Марта тоже была здесь.
– Но это что-то новенькое.

На русском она говорила сама, без вшитого в гортань переводчика, и почти без акцента. Я смотрела на часы, бегущая стрелка равнодушно отмеряла секунду за секундой. Ганс переключил связь на общий канал кабины. Фридрих с истинно нордическим спокойствием докладывал расстояние - прицельный радар пушечной установки видел волну как грозовой фронт. Едва он сказал "Zwei Kilometer", я закрыла глаза и вцепилась в руку Харальда. Через десять секунд ослепительная беззвучная вспышка поглотила всё.

Глава 12

г. Степногорск, сентябрь 20.. года.

Капитан Свиридов.

Капитан перелистывал подшивку с результатами судмедэкспертизы и всё больше озадачивался. Андреич был прав в своих первоначальных выводах. Тела в слепом проулке возле гаражей действительно рвали на части. Сила для этого потребна нешуточная, человек всё-таки существо достаточно крепкое. А тут как будто матёрый медведь или тигр лапой махал. И следы эти, от пальцев. Небольших таких пальчиков. Капитан растопырил пятерню, приложил к наброску, сделанному Андреичем.

– Ндаааа, - выходило, что их владелец или подросток, или женщина ростом чуть выше среднего.

– Товарищ капитан, я всё обработал, - в приоткрытую дверь заглянул Костя.

– Заходи, посмотрим.

Лейтенант вытряхнул из папки сводный список, составленный по данным обнаруженных документов.

– Я пока писал, ничего общего вроде не нашёл.

– Вроде или не нашёл?

– Ну, семь человек. Четверо мужчины, три женщины. Возраст разный, от двадцати пяти до пятидесяти. Все на настоящее время одиночки, то есть не замужем или не женаты были, детей или нет, или не поддерживают связь. Родственников сейчас разыскивают, но заявлений по этим фамилиям не поступало.

– А ты говоришь, ничего общего, - хмыкнул капитан.

– Не особо удивительно.

– Так-то оно так. Квартиры, дома, работа?

– Сейчас как раз поеду.

– Давай. А я на место, по светлому посмотрю, да может в гаражах кто будет.

Через час Свиридов не торопясь обходил дворы, переулки и разной степени загаженности гаражные проезды. Давно некрашеные ворота, проросшая между отмосток многолетняя трава и срезанные провода красноречиво говорили о заброшенности кооператива, но чуткий нос некурящего капитана уловил запах печного дымка. Вскарабкавшись на недостроенную стену, он огляделся и нашёл обитаемый гараж.

Распахнутая стальная дверь, врезанная в массивную воротную створку. Похоже, она была стырена когда-то с корабля. Изнутри пахло жареной картошкой и грибами.

– Здравствуйте, люди добрые, - капитан на всякий случай не стал сразу соваться в неудобный проём. Ещё перецепишься ногой, несолидно получится. Да и мало ли кто там заседает.

– И тебе не болеть, - отозвался густой бас.
– Заходи, раз пришёл.

Капитан аккуратно переступил высокий порог и посмотрел на поднятую на уровень груди "Сайгу" двенадцатого калибра. В руках огромного бородатого мужика она смотрелась как детский автоматик. Машины в гараже не было, а яму закрывал щит из толстых досок. И в целом гараж походил на обустроенное жильё, а не на обиталище самобеглой коляски. Здесь даже не пахло вездесущим застарелым маслом и прочими сомнительными ароматами. В дальнем углу висела шторка. Очевидно, два заброшенных гаража ныне были соединены в подобие двухкомнатной квартиры.

– Пули серебряные, да?

Бородач поднял оружие стволом вверх и гулко захохотал.

– Почти угадал. Посеребрённые. Стрелы Полева*.

Свиридов поёжился. Тридцатиграммовая свинцовая болванка надёжно валит лося. Что ей человек. А посеребрённые - ну мало ли, Зона недалеко. Кто знает, что оттуда ещё вылезет. Он достал удостоверение и представился.

– Угу, - кивнул здоровяк, положил дробовик на полку, одёрнул свитер и протянул лапищу, в которой ладонь капитана утонула почти полностью.
– Макаров Сергей. Жрать будешь?