Грани лучшего мира. Дилогия

Ханыгин Антон Юрьевич

По-Трифа махнул ему рукой в знак благодарности, хотя ничего подобного никому говорить не собирался.

Таверна "Счастливый паломник" оказалась очень уютным и чистым заведением, но посетителей было немного. Возможно, их спугнул дождь, или уже было слишком поздно, и местные жители разошлись по своим домам, чтобы с утра снова начать изнурительную работу на полях.

С носов сапог Апора сочилась кровь, но, видимо, на это никто не обратил внимания, посчитав багровые следы следствием разведенной дождем грязи, потекшей краски или чего-либо еще. Инквизитора это вполне устраивало. Он сел за дальний стол, бросив промокший плащ на спинку

стоящего рядом стула, и с блаженством вытянул гудящие ноги. Снять обувь прямо здесь По-Трифа не решился, чтобы не портить людям аппетит видом отсутствующих пальцев, окровавленных бинтов и соответствующим запахом.

Аромат жаркого защекотал нос Апора. Дыхание перехватило, и инквизитор зашелся хриплым кашлем, поспешно прикрыв рот краем висящего рядом плаща. Подавив приступ, он взглянул на небольшое красное пятнышко, появившееся на светлой ткани.

– Плохо...
– мрачно пробормотал Апор.

В это время подбежала молоденькая девушка, работающая здесь официанткой, и всучила ему кружку, в которой оказалось подогретое вино с какими-то травами.

– У нас этим лечатся от сильной простуды, - она застенчиво улыбнулась.
– Пусть будет бесплатно. В конце концов, живой посетитель заплатит нам больше, нежели мертвый.

– Спасибо, - осипшим голосом поблагодарил ее По-Трифа.
– Я все же отдам за это деньги.

– Хорошо, - она снова улыбнулась.
– Скоро будет готова замечательная индюшка, пожелаете откушать?

– Конечно.

Юная официантка упорхнула на кухню, оставив Апора в одиночестве. Раны и болезни давали о себе знать, поэтому инквизитор постарался расслабиться и отдохнуть. Возможно, он даже останется здесь на ночь. Какой бы выносливостью и силой духа ни обладал генерал, сон необходим даже ему. "В конце концов, живой спаситель Церкви принесет Свету больше пользы, чем мертвый", - мысленно усмехнулся По-Трифа, переиначив замечание официантки, и тут же упрекнул себя в гордыне.

За столом в другом конце зала переговаривались два парня, изредка поглядывая на Апора, чем и привлекли его внимание. Наконец, они встали и подошли к нему.

– Можно?
– указал один из них на свободные места рядом с генералом.

– Садитесь, - кивнул По-Трифа.
– Увы, угостить я вас ничем не могу.

– Ничего страшного, мы просто хотели побеседовать. Здесь редко встретишь новое лицо, - улыбнулся парень, пододвигая тяжелый стул.
– Меня зовут Онар По-Нако. А это мой друг Изир По-Сихе.

Его товарищ молча разместился рядом с Апором и с плохо скрываемым любопытством косился на инквизитора.

– Мое имя Апор По-Трифа.

– Я же говорил!
– обрадовался Онар, обращаясь к своему другу.
– Перед нами сам генерал инквизиции алокрийской Церкви Света.

– Если бы не плащ, ты бы даже не подумал, что это он, - пробормотал Изир.

Отпив немного вина, Апор поморщился. Лекарство остыло и травы дали сильную горчинку. Зато моментально почувствовалась польза напитка.

– Вы меня знаете?
– спросил он.

– Мои родители и я были истово верующими, - кивнул Онар.
– Мы часто ездили в Донкар на церковные праздники, хоть путь и далек. Правда, без сверкающих доспехов я вас не сразу узнал, генерал.

Юноша еще очень долго рассказывал про свою семью, как мать и отец заставляли его следовать учению Света, а потом он незаметно для себя втянулся в это. Когда стал постарше, Онар вознамерился пройти военную службу в армии Бахирона Мура, а затем стать солдатом инквизиции, чтобы послужить священному делу. Но началась война, и теперь его мечты рассыпались прахом, когда Мария и Илия погрязли в бессмысленном противостоянии.

Сидя в теплой таверне, расслабленный от вина и приятной беседы По-Трифа улыбался, окрыленный новой надеждой. Перед ним сидел человек, не забывший про веру даже в такое тяжелое для страны время. Истинную Церковь Света возведет не Апор, нет. Он лишь положит в ее основу первый камень, а остальное сделают такие люди, как Онар По-Нако, верные идеалам святой религии.

– А где твои родители сейчас?
– спросил По-Трифа.
– Я был бы очень рад побеседовать с ними.

Резко изменившись в лице, юноша посмотрел генералу прямо в глаза.

– Почти год назад они сгорели заживо в Донкаре, на площади перед королевским дворцом. Вместе с остальными жителями Каменистого Склона.

В этот момент его друг вонзил охотничий нож в бок Апора. С удивлением стороннего наблюдателя, инквизитор чувствовал, как холодная сталь проникала все глубже, рассекая внутренние органы. Смертельная рана.

– Тем утром мы ушли на охоту, генерал По-Трифа, - Онар выплевывал слова с обжигающей ненавистью.
– А когда вернулись, то увидели, как солдаты инквизиции во главе с тобой уводят наших односельчан. Среди них были и мои праведные родители.

Поборник Света, будущий основатель истиной Церкви, человек, перенесший столько испытаний и страданий, стремившийся к священной цели, ради которой отдали свои жизни его соратники и Светоносные монахи - он, Апор По-Трифа, упал со стула с ножевой раной в таверне какого-то захудалого марийского городка.

– Это тебе за твои злодеяния, убийца, - прошипел Онар, доставая из-за пояса кинжал.

"Как нелепо. Так в этом мире встречают свою смерть герои?", - мелькнула мысль в угасающем сознании генерала. Инквизитор успел лишь еще раз упрекнуть себя в гордыне, и кинжал пронзил его сердце, пригвоздив к полу. Апор улыбнулся, взглянув в лицо судьбе, которая насмешливо, но без злобы показывала на него своим пальчиком. Сейчас он умрет.

Действительно, как-то смешно и нелепо закончилось восстановление алокрийской Церкви Света.

Глава 28

– Посмотри на свою никчемную жизнь, парень. Кто виноват в твоих несчастьях?

Ранкир едва понимал слова Салдая Рика. Возможно, потому что наблюдателю Синдиката приходилось говорить, приставляя оторванную челюсть к своей голове и поправляя язык, который постоянно норовил выпасть из зияющей в горле дыры.

Из носа убийцы потекла кровь. Мит машинально хотел смахнуть ее, но не почувствовал своих рук. По лицу лишь мягко ударил завиток черного дыма. Только сейчас он заметил, что стоит в центре огромного водоворота, поглощающего картины его прошлого. Память утекала в никуда, унося с собой лица знакомых людей, увиденные красоты природы, посещенные здания, услышанные слова, испытанные чувства. Салдай был одним из многих, кого медленно поглощали черные завихрения мистического тумана. Он выглядел так, словно умер уже давно. С неприкрытых одеждой частей тела свисали куски полусгнившей плоти, оголяя кости. Прикрытый клочками жидких волос и облепленный серой кожей череп не имел глаз, но Ранкир почему-то знал, куда именно смотрел его бывший наставник черными провалами глазниц.