Грани лучшего мира. Дилогия
Шрифт:
Он смотрел в их замершие лица. Кассий видел тысячи убитых людей, их жуткие гримасы, маски смерти, физиономии, искаженные предсмертными муками. Но никогда прежде ему не встречались такие светлые и блаженные лица мертвецов. Их невидящие взоры были устремлены в небо, на губах застыли легкие улыбки. Завороженный Кассий стоял над инквизиторами и монахами, которые знали, что умрут, но видели в этом великую цель своего существования. Их жертва не была напрасной, но никто, кроме них самих, этого никогда не узнает. Король Фасилии не знал, почему и ради чего тринадцать сотен человек пошли на самоубийство,
Небрежным жестом Кассий подозвал кого-то из своей свиты и, даже не взглянув на поспешно подошедшего человека, приказал:
– Проследи, чтобы их телам был выказан должный почет. Такие великие воины не должны стать кормом для горных падальщиков.
– Мой король, разве это разумная трата нашего драгоценного времени? Мы даже не знаем их порядков и погребального обряда, - раздался мальчишеский голос с нотками высокомерия.
Оторвавшись от созерцания лиц погибших алокрийцев, король обернулся. Говорившим оказался какой-то юный оруженосец. Кассий окинул его презрительным взглядом. Идеально подогнанная одежда с вышитыми золотой нитью узорами, высокие сапоги, начищенные до блеска, уложенные волосы и легкий меч в украшенных самоцветами ножнах. Такие, как он, шли на войну, но воевать даже не собирались.
Резким и хлестким ударом тыльной стороны ладони Кассий отправил франта в короткий полет. Латная перчатка короля сорвала лоскут кожи с ухоженного лица и размозжила идеально прямой нос, раскрыв веер кровавых брызг.
– Тогда найди Спектра. Он должен ошиваться где-то тут, - произнес Кассий, не обращая внимания на воющего и катающегося у его ног оруженосца.
– Все наши противники должны быть достойно погребены. Если потребуется, то вы все лично будете копать промерзшую землю голыми руками. Все равно ваши бесполезные культяпки ни на что большее не годны.
Отвернувшись от пестрой свиты, фасилийский король в последний раз взглянул на гору трупов и двинулся дальше по ущелью в сторону, откуда доносились победные крики его солдат. Кажется, все наконец-то закончилось. На полпути ему встретился запыхавшийся посыльный, который чуть было не пронесся мимо, не ожидая увидеть короля так близко от места битвы. Покрытый грязью и пятнами крови солдат поклонился и затараторил:
– Мой король, мы победили. Враг разбит, они все убиты. Наши потери...
– Все алокрийцы убиты?
– переспросил Кассий.
– Пленных нет?
В голосе короля чувствовалось огорчение. Он высоко ценил воинскую доблесть, даже если она принадлежала монахам или религиозным фанатикам из инквизиции. Посыльный был немного смущен реакцией короля, но утвердительно кивнул.
– Они сражались до последнего, повелитель. У них ломалось оружие, и они нападали с голыми руками. Им отсекали руки - они кидались на нас, пытаясь вцепиться зубами в глотки. Их смертельно раненные бойцы бросались вперед, прорывая наши ряды, чтобы создать брешь для контратаки. Звери, а не люди, - солдат судорожно сглотнул.
– Впрочем, один еще дышал, когда я уходил, но он долго не протянет.
– Веди, - приказал король.
По мере приближения к месту основной схватки воздух становился все тяжелее, нос защекотал запах крови, а во рту появился осадок с привкусом железа. Но Кассий дышал полной грудью, вспоминая свою молодость, когда он с мечом в руке прокладывал Фасилии дорогу к величию. Король вздохнул и вытер пот, выступивший на лбу. Для битв он уже стар, но как правитель - вошел в самый возраст. Нельзя стать достойным правителем, посылающим своих подданных на смерть, не пройдя самому пекло боя.
Радость победы у окружающих Кассия солдат уже немного схлынула, оставив после себя пьянящий осадок. Они растаскивали тела раненых и павших соратников, но одна группа фасилийцев привлекала особое внимание. Они стояли полукругом и чего-то ждали, не зная как поступить. Завидев короля, солдаты расступились.
Перед Кассием на коленях стоял человек, облаченный в доспехи и плащ с вышитым на нем черным треугольником, символом призмы Света. Воин хрипло дышал с длительными паузами, было видно, что каждый вдох причинял ему ужасные мучения. Его глаза заливала кровь, левая рука висела плетью, а от правой практически ничего не осталось. Нагрудник инквизитора был многократно продырявлен, помят и изрублен. Создавалось впечатление, что кровоточил сам доспех. Но человек еще был жив.
– Как твое имя?
– спросил Кассий.
Инквизитор глубоко вдохнул, и из раны на груди вырвался свист, запузырилась кровь.
– Каматор Тин, - прохрипел он.
– Главный дознаватель алокрийской...
На большее ему не хватило воздуха, и он замолчал.
– Что вы здесь делаете? Где остальные алокрийские войска? Вас послал Бахирон Мур или Илид По-Сода?
– допытывался фасилийский король.
Каматор состроил гримасу, означающую, что он улыбнулся:
– Свет. Нас привел сюда Свет.
– Зачем?
– Вы несете тень ереси. И ложь отступника Спектра, - дознаватель говорил очень короткими фразами, жадно хватая воздух ртом.
– Неверный путь ты выбрал. Кассий Третий.
От его слов король поморщился, из уст умирающего инквизитора они прозвучали так, словно это была непреложная истина. Впрочем, Кассий и сам считал Карпалока Шола достаточно темной личностью. Но ощущение приближения столь желанного возмездия Бахирону затмевало все, заставляло идти на крайние меры. Алокрия должна принадлежать ему - правителю Фасилии Кассию Третьему.
– У меня нет другого выбора, дознаватель. Я бы и сам освежевал мерзкого предателя, он мне противен. Но честь велит мне поступать иначе, я должен очистить свое имя от тринадцатилетнего позора.
Клокочущий звук вырвался из груди инквизитора, заставляя его захлебываться собственной кровью. Он смеялся.
– У вас... ничего не выйдет.
Каматор подавился воздухом, темно-красный поток хлынул из его рта. Кровь текла по подбородку, но дознаватель улыбался, зная, что умрет не зря. Они выиграли время для генерала Апора, спасителя Церкви Света. Он не пропустит мрак отступничества и лжи в Алокрию, объединит людей силой веры, и истина больше никогда не померкнет в этой стране.