Грани лучшего мира. Дилогия
Шрифт:
– Нет. Они меня слышат. Я их - плохо, - ответила Коваленуапа.
– Не волнуйся. Я могу сделать необходимое. Даже так.
Вот только теперь она не могла расслышать шепот духов. А что, если они будут против ее решений? Впрочем, мертвецы не всегда здраво оценивают условия, в которых оказываются живые люди. Велика вероятность, что придется повелевать духами против их воли, как бы неправильно это ни было...
– Хорошо, - облегченно выдохнул Демид и вновь посмотрел на безжизненный порт.
– Но что же тут произошло?
– Пришла большая беда?
–
– Ты имеешь в виду ветры купола?
– фасилиец еще раз пробежался глазами по жуткой картине.
– Как-то непохоже. Я слышал много рассказов очевидцев, да и сам однажды побывал на кагоке, которую обдало таком ветром. Ощущения совсем не те.
– Тогда пришли враги. Другого не остается.
– Возможно. Но какой человек в здравом уме будет выступать против других людей, когда мы все находимся на грани гибели?
Дикарка покачала головой и снова начала прислушиваться к голосам духов, но, судя по всему, результат оставался все тем же. Демид пожал плечами и пошел по пирсу в сторону порта. Стоя на одном месте ответов все равно не найти.
Обтянутые серой кожей лица смотрели на фасилийца впавшими остекленевшими глазами. Кажется, ему были знакомы некоторые мертвецы - с кем-то от выпивал, с иными дрался в трактирной потасовке, а с той разорванной пополам красивой девушкой однажды ночевал, заплатив за фальшивую страсть больше половины месячного жалования. Впрочем, оно того стоило...
– Это сделали не люди, - заметила Коваленуапа, подойдя к своему спутнику, который склонился над изувеченным трупом дорогой проститутки.
– Но и не звери. Это сделали люди-звери.
– Что ты имеешь в виду?
– Демид наконец оторвал взгляд от застывшего лица мертвой красавицы.
– Кто-то наподобие ваших... я забыл, как называется племя людоедов с твоего острова. Такие люди-звери?
– Нет, не такие, - она отрицательно покачала головой и на мгновение прикрыла глаза.
– Внешне люди. Внутренне - нет. Не дикие звери в пустых телах. Но звери, что есть в каждом человеке. В них нет больше людей.
– Не слишком внятное объяснение, - поморщился фасилиец.
– Это тебе духи сказали?
Коваленуапа неопределенно кивнула.
– Очень плохо слышу. Они не со мной говорят. Между собой. Не могу разобрать.
– Тогда просто не обращай на них внимания, - предложил Демид.
– Пойдем в город.
– Там опасно.
– Сейчас везде опасно, - усмехнулся бывший помощник капитана.
– Попробуем что-нибудь выяснить, вдруг Комитет еще на месте. Или нас там убьет какая-нибудь тварь. Либо найдем ответы на вопросы, либо они нас больше не будут волновать. В любом случае мы в выигрыше, верно?
Он поднял руку, чтобы смахнуть лезущие в глаза грязные волосы, но почему-то ничего не получилось. Машинально повторив взмахи несколько раз, Демид понял, в чем дело, негромко выругался и раздраженно взглянул на свою окровавленную культю. К потере конечности еще надо привыкнуть.
– Болит?
– поинтересовалась Коваленуапа.
"Конечно болит, ведь ты мне мясо с руки срезала каким-то куском камня, сломала оголенные кости пинком, приложила к ране непонятное месиво из травы, а потом мне повторно ампутировали оставшийся от руки огрызок в колониальном лазарете!"
– Да нет, ерунда, - ухмыльнулся фасилиец.
– Просто непривычно.
Дикарка внимательно посмотрела на него и произнесла с легким оттенком уважения в голосе:
– Я говорила, что такие, как ты, у нас умирают в детстве. Я ошибалась. Ты бы смог дожить до десяти лет. Наверное.
Демид хмыкнул, но возражать не стал. В принципе, Коваленуапа была права.
Фасилиец и дикарка наконец подошли к южным городским воротам Нового Крустока. Массивная железная решетка была опущена лишь наполовину - механизм заржавел. Вполне в духе Евы - увядающая природа, обветшалые дома, ржавые решетки. Сразу за воротами была наспех сооружена небольшая баррикада, которая выглядела одновременно недостроенной и частично разрушенной. Демид осторожно перешагнул через обломки мебели и куски кровли и фасадов, а в следующий момент уже летел куда-то вбок, успев заметить лишь бледную тень, врезавшуюся в баррикаду, промахнувшись мимо фасилийца на какие-то полшага. Коваленуапа в очередной раз спасла его, оттолкнув в сторону. Но от чего спасла?..
Фасилиец вскочил на ноги и увидел, как из завала поднялся человек с глазами слепца и необычайно бледной кожей, сквозь которую были видны зеленоватые вены. Из его груди торчал обломок ножки стула, стопа была неестественно вывернута назад, а поперек шеи зиял глубокий разрез, оставленный, судя по всему, обсидиановым ножом дикарки. Любой нормальный человек был бы уже мертв от подобных ранений, но бледнокожее существо упрямо двинулось в сторону Демида, с хрустом наступая на свою сломанную ногу.
Коваленуапа накинулась на фармагула со спины и повалила его на мостовую, из-за чего вонзившийся в грудь обломок выскочил из спины человекоподобного чудовища, обдав дикарку брызгами зеленоватой крови. Схватившись за клочки бесцветных волос, она несколько раз ударила его головой о мостовую, а затем резким движением свернула фармагулу шею. Ее противник оставался еще жив, если это можно было назвать жизнью, но полученные увечья существенно нарушили его координацию движений. Коваленуапа подвела итог, точными движениями перерезав бледнокожему сухожилия на руках и ногах. Тело фармагула лежало и дергалось, так как мышцы в нем до сих пор хаотично сокращались, повинуясь не законам природы, а жуткой формуле.
– Он что-то говорит, - заметил Демид, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.
Хрип существа отдаленно напоминал слова, но из-за перерезанной глотки, сломанной шеи и размозженного лица разобрать их было просто невозможно.
– Я слышу крик. В нем заперта душа, - произнесла Коваленуапа.
Демиду показалось, что ее голос дрогнул. Впервые за все время их знакомства.
– Это человек?
– Больше нет. Это клетка. В ней бьется душа. Я слышу ее крик.