Грани лучшего мира. Том 2. Ветры перемен
Шрифт:
Аменир качнулся от сильного толчка в спину, но так и не шагнул вперед, повиснув в воздухе. Он увидел перед собой другого Аменира, который пытался выпрямиться и нечаянно толкнул стоявшего впереди Аменира. Первый Аменир снова ощутил этот толчок. Оборачиваться нет смысла - он увидит лишь бесконечную череду обернувшихся Амениров. Вздохнув, реамант шагнул в иную плоскость, оставив свои отражения разбираться между собой самостоятельно.
На фоне несуществующего цвета показался маркулей. Он подошел к Кару, дребезжа металлическими створками сотканного из ткани сердца, которое почему-то заставляло его умирать. Бедное несоздание расправило крылья, чтобы открыть дверь за одной из своих спин. Так как в руках не было
"Странно. Они же боятся воды", - подумал Аменир, немного отогнув дождь в сторону, чтобы не промокнуть. Реамант понятия не имел, что такое маркулей, но это нисколько не смутило его. В конце концов, что плохого может случиться там, где возможно абсолютно все?
Невероятная вещь-тварь спешила навстречу Кару, но отдалялась от него все сильнее и сильнее, пока не слилась с густым фоном бесконечности. Однако этот совершенно абсурдный эпизод доказал юноше, что он все-таки сошел с ума в ирреальном, ведь маркулей был похож на плод воспаленной человеческой фантазии, а не на порождение невозможного. Весьма печальная новость.
"Наверное, пора возвращаться. Тут я ничего не найду. Потому что не ищу. И даже если бы искал, то все равно ничего не нашел бы. Познать изнутри тайны мироздания, чтобы создать лучший мир? Чушь. Чтобы создать лучший мир, нужен хоть какой-то мир. А в действительности он уже уничтожен. Но тогда бы пропало и ирреальное? Значит, он не совсем уничтожен. Из наполовину уничтоженного мира можно создать лучший мир? Конечно, он ведь наполовину уничтожен - что угодно будет лучше него. Кроме полностью уничтоженного мира. И мира, уничтоженного на две трети. Что за бред..."
Воспоминание о Демиде, сказавшем: "Сделай так, чтобы их смерть не была напрасной", - подтолкнуло реаманта вперед, по неосторожности оторвав от него кусочек здравого рассудка. Аменир осторожно обошел свою голову, чтобы не привлекать излишнее внимание к себе, и аккуратно прикрыл веки, скинув с плеча назойливого Аменира. Закрыть глаза удалось, дело осталось за малым - открыть их, вернувшись в непонятную реальность.
Воздух ворвался в легкие реаманта, заставив того закашляться от фиолетовой пыли. Прислушиваясь к тишине, Кар сидел на зеленой траве и угрюмо смотрел на наполовину растаявшие призрачные силуэты остальных членов отряда Комитета.
Ближе всех к нему стояло эхо Мирея. От комита колоний осталась лишь верхняя половина тела, да и то не полностью - в фиолетовых отблесках с трудом можно было разобрать левую руку, которой Сил заслонился от вспышки символов на кубе Этикоэла, и недовольное выражение лица. Он всегда хмурил брови и раздраженно приподнимал один край верхней губы, когда не понимал, что происходило вокруг. Теперь он мертв, и даже этот отголосок предсмертной эмоции скоро сольется с пылью кратера.
"И зачем я вернулся?
– растерянно подумал Аменир, поднимаясь на ноги.
– А, да... Хотел спросить мастера Этикоэла о... о чем? Неважно. Но спросить стоит". Очевидно, что пережить изгнание в ирреальное и вернуться в действительность смог только молодой реамант. Но он все-таки решил пройтись среди остальных призрачных силуэтов в поисках выживших, хотя прекрасно понимал, что никого не найдет. Кар просто хотел убедиться в реальности происходящего. Вдруг ему удастся найти способ проснуться во второй раз?
Еле переставляя ноги, Аменир прошел мимо Мирея. Прямо за комитом он увидел Ерома. В глазах наместника Евы застыли радость, волнение и нетерпение. Кажется, его нисколько не смутило внезапное появление Этикоэла - По-Геори жаждал первым объявить о победе над куполом и тем самым подчеркнуть свое непосредственное участие. Видимо, запах близкого успеха напрочь лишил его рассудка. Ером умер с мечтательной улыбкой на лице, живо представляя себя королем-регентом на алокрийском троне.
Рядом с наместником стояли наполовину растаявшие призраки его телохранителей. Они с опаской смотрели на зеленую опушку, где тогда показался вышедший из дыры в воздухе Этикоэл, и хотели о чем-то предупредить своего господина. Но не успели. Аменир не выдержал и обернулся, проследив за взглядом одного из телохранителей - слишком уж отчетливо в его глазах читалось отражение опасности. Но реамант ничего не увидел. Оно и понятно - то отражение существенно отстало от реальности. Тяжело вздохнув, юноша пошел дальше.
Мимо проплывали остатки силуэтов солдат Комитета. Многие из них уже превратились в бесформенные фиолетовые облака пыли, но некоторые все еще сохраняли мельчайшие детали былого человеческого облика. Аменир мог бы попробовать вернуть их к жизни посредством реамантии, но, увы, это можно приравнять к попытке построить дом без строительных материалов. У обычных людей не было ни единого шанса выжить в ирреальном. Максимум, что мог сделать Кар - восстановить их оболочку. Безжизненную и бездушную оболочку. Делать из несуществующих мертвецов реальные трупы - занятие для сумасшедшего...
Аменир остановился. Перед ним лежала на земле девушка с кожей бронзового цвета. Коваленуапа уже не была ни живой, ни мертвой и потому не исчезла из реальности от созданного Этикоэлом искажения. В ней не осталось ни капли души или сознания, но сейчас она покоилась на мягкой фиолетовой пыли и пустыми глазами смотрела на силуэт человека, который в момент опасности закрыл ее своим телом. Лицо и половина туловища призрака уже осыпались, но зато отчетливо различалась культя вместо одной руки. Демид не задумываясь пожертвовал собой, чтобы защитить дикарку, хотя этому миру она уже не принадлежала.
"Их смерть уже напрасна. Как я могу изменить свершившееся, Демид?", - мысленно обратился к нему Аменир, завороженно следя за темными пылинками, слетающими с тени фасилийца. Они медленно парили в воздухе, опускаясь на тело Коваленуапы, а лучи робкого солнца, пытающегося пробиться сквозь толщу размазанных по небу облаков, придавали ее бронзово-фиолетовой коже совершенно невероятный оттенок. Молодая девушка по-своему исчезала из действительности, покрываясь ирреальным прахом Демида.
Неизвестно сколько времени прошло, прежде чем застывший Аменир наконец смог оторваться от прекрасного и жуткого зрелища. Через силу он отвел взгляд в сторону и увидел завернутое в плащи тело Шеклоза. "Это никогда не закончится...", - судорожно вздохнул реамант. Еще один мертвец. Еще один? Нет, Мим был не таким человеком, чтобы про него можно было сказать "еще один". В любом контексте он оставался неповторимым, даже когда погиб, сражаясь за лучшее будущее для своей новой родины и всего мира. Перед Амениром лежал Мертвец.
Юноша подошел к его трупу и осторожно приподнял край пропитанной кровью ткани. Кар увидел изувеченную руку Шеклоза, из которой торчали обломки белых костей, разорвавших частично истлевшую плоть, и поспешно прикрыл ее плащом. После всего пережитого Аменир по-прежнему боялся вида крови и чужих страданий. Но зато теперь, вспомнив то, через что пришлось пройти Шеклозу, внутри реаманта что-то проснулось. Чувства и мысли по крупицам возвращались к нему, возрождая болезненное желание жить и стремиться к своей цели.