Шрифт:
Грань первая
Фэрлин
Мы смотрели на замок Оборотня с вершины холма: проводники с облегчением и радостью, а семь невест и я… Черные стены вздымались скалами из глубоких снегов; башни пристально следили за нами вертикальными зрачками бойниц. Оценивали. Угрожали. Я взглянула на закутанную до самых огромных глаз Эйлин. Мне тоже было страшно.
– Ну, леди, вот мы и дома. – Проводник тронул коня.
…Даже камин в парадном зале был больше моей спальни в доме отца. Хотя все валились с ног от усталости, сесть нам не предложили; мы так и стояли в тяжелых шубах и зимних плащах, тихо перешептываясь
С опаской, из-под ресниц, я взглянула на самого лорда Фэрлина. Лорд-Оборотень был хорошо освещен пламенем камина, и я с облегчением убедилась, что по крайней мере на первый взгляд в нем нет ничего ужасного. Серые густые волосы, напоминавшие гриву, спускались ниже широких плеч. Бледное лицо неподвижно – двигались одни глаза, разглядывающие, оценивающие, ощупывающие невест. Глаза отливали зеленью. Темно-серая одежда, подбитый волчьим мехом плащ, на широкой груди – тяжелый медальон с головой волка. Я всегда считала, что старший из Оборотней действительно старший, в возрасте моего отца. Фэрлина же, хоть и далеко не юношу, еще долго не назовут пожилым…
Я стояла за спинами невест, но его зоркий взгляд выхватил меня из темноты, метнулся, пересчитывая девушек, – и вновь вернулся ко мне.
– А это кто? – Голос его был размеренным и хриплым. – Мы же предупреждали, прислуги у нас достаточно!
Я переплела ледяные пальцы. Эйлин просто онемела от страха; пришлось отвечать мне самой, надеясь при этом, что дрожь в моем голосе не слишком заметна:
– Я не служанка, высокий лорд! Я – сестра леди Эйлин.
– Вот как? – удивился он. – Возблагодарим Отца-Волка! Мы ждали семерых невест, а прибыло восемь! Ну что ж, леди, и вы тоже не останетесь без мужа!
Холодная насмешка в хриплом голосе вдруг взбесила меня, как бесили всякие насмешки, и я на мгновение забыла – кто передо мной. Шагнула вперед, тяжело припадая на хромую ногу. Произнесла в тон:
– Как видите, вряд ли я гожусь кому в жены, высокий лорд! И пришла я сюда вовсе не за женихом из вашего рода, а вслед за своей сестрой, и останусь с ней, будет на то ваше разрешение или нет!
Я перевела дыхание: всё, слова сказаны, хоть и не так, как следовало, совсем не так… Лорд-Оборотень смотрел на меня, и, казалось, зелени в его глазах прибавилось – не от гнева ли на мой дерзкий ответ? В зале стояла густая тишина, лишь гудело пламя в камине.
– Какая преданность! – наконец сказал хозяин, переводя глаза на помертвевшую Эйлин. – Какова же должна быть леди, внушающая такую беззаветную любовь! Ну что ж, мы не звери, – он с усмешкой взглянул на свою сестру, и та нехотя улыбнулась в ответ одними бледными губами. – Мы не выгоним леди…
Он повернулся ко мне, вопросительно поднимая прямую длинную бровь.
– …леди?..
– Инта, – выдавила я.
– …леди Инту на мороз. Конечно, после столь… любезной просьбы вы можете остаться в моем замке на месяц Очищения. Дальнейшее зависит от доброй воли суженого вашей сестры. А сейчас – вы все устали. Путь к нам был долог и труден. Отдыхайте. Спокойных сновидений, прекрасные леди.
Он встал, и я неловко поклонилась вместе со всеми, стараясь не смотреть на его странную улыбку, нет, скорее, усмешку, нет, скорее… оскал, когда под приподнятой верхней губой блеснули белые острые влажные зубы…
– Ты не должна была так говорить с ним!
Ни теплая ванна, ни жаркий камин, ни нагретая пуховая постель не могли унять дрожь испуганной Эйлин.
Да, молча согласилась я, надо было просить. Покорно и жалобно.
– Он так улыбался, так… Я чуть не потеряла сознание!
Сестра и сейчас была на грани обморока – и оттого еще красивее. Тонкие изящные руки, сцепленные у белой груди, расширенные синие глаза, дрожащие нежные розовые губы, разметавшиеся по подушкам золотистые волосы…
Мы с ней – будто ночь и день, или, вернее, ночь и утро. Мои мысли светлы, лишь когда я думаю об Эйлин.
– Лорд Фэрлин тебя не обидит. – Я сидела рядом на кровати. Никто не рассчитывал на мое неожиданное прибытие, поэтому меня разместили в одной комнате с Эйлин. – Ведь он не ищет невесты для себя.
– Но он так смотрел!
– Просто любовался. Все всегда тобой любуются, и Лорд-Оборотень не исключение.
Я заставила ее улыбнуться. Разжала сцепленные пальцы, разгладила шелковые волосы, коснулась бархатной щеки, прохладного лба. Шепнула:
– Спи, милая. Он не обидит тебя.
Когда я отняла ладонь, Эйлин уже спала. Если б я сама была так же уверена в своих словах! Кутаясь в теплую сорочку, я ступила коленом на кровать – и застыла. Вой – близкий, заунывный, голодный вой… Волки, волки, зимние волки! Стая, выходящая из замка и исчезающая в нем.
Кошмары мучили меня всю ночь: я бреду по снежной, залитой лунным светом равнине, а жуткий вой настигает меня. Пытаюсь бежать, но проваливаюсь в снег по пояс. Оборачиваюсь в отчаянии и ужасе. И вижу несущуюся по моим следам волчью стаю. Возглавляет зверей белоснежная огромная волчица, и глаза ее – безжалостные серебряные глаза леди Найны…
Что за волшебник трудился всю ночь в парадном зале? Множество свечей – была зажжена даже громадная люстра под потолком – и пламя камина разогнали мрачный полумрак. Старинные гобелены, светящиеся неувядающими красками; шкуры, брошенные там и сям; длинный стол, сияющий серебром, живым пламенем вин, накрытый причудливыми блюдами…
Каждую из нас подвели к предназначенному месту. Мое оказалось рядом с Эйлин и, к моему ужасу, по правую руку от стоящего во главе стола кресла. Едва невесты расселись, вошли мужчины – и мы нестройно встали, когда появились лорд Фэрлин и его сестра.
Не было произнесено ни молитвы, ни слова лорда. Он просто сделал знак, и слуги бросились разливать вина. Мужчины взялись за кубки, девушки, помедлив, за еду.
Я исподлобья разглядывала женихов – молодых и среднего возраста, молчаливых и возбужденно переговаривающихся, кидавших быстрые взгляды на потупившихся невест и рассматривающих их в упор. Один из них – брат хозяина замка, но как определить, кто относится к проклятому роду? Сидевший напротив Эйлин мужчина был молод, с приятными чертами худощавого лица, взгляд его темно-карих глаз казался скорее любопытным, чем оценивающим. А не является ли такой порядок мест за столом своего рода указанием – кто кому предназначен?