Грани отражения
Шрифт:
— Не беспокойтесь, я позабочусь о ней, — отозвался Дорнот. Брат облегченно вздохнул — даже дураку было ясно, что совместное времяпровождение Лии и Мелани грозит только новыми бедами, пусть даже это будет просто поездка в одной машине.
За столиком опустело, после шумного голоса Мелани, словно лезшего в уши наподобие назойливого мотива воцарилась долгожданная тишина. Лия поежилась.
— Вы замерзли? — Дорнот проводил глазами проходящую официантку.
— Пожалуй, я пойду домой, — пробормотала Лия. Она была не в настроении изображать разговорчивость, и без того неприятное состояние
Лия вышла из помещения, вдыхая свежий морозный воздух. Неторопливо пошла вдоль освещенных домов. С каждым новым шагом из головы уходило все плохое, и Лия остановила себя на мысли, что смотрит на горящую огоньками вывеску с изображением рождественских оленей, и на лице появляется улыбка.
Позади неё раздался сигнал машины, притормозившей у тротуара. Ян открыл дверцу и неторопливо поправил зеркало заднего вида, пока Лия садилась. Когда она пристегнулась, он положил руки на руль:
— Я думаю, Вам стоит сперва развеять дурное настроение, а потом ехать домой.
— Но я не хочу, — возразила она.
— Поверьте мне, — доктор плавно вывел машину на полосу трассы. Он был прав — вряд ли она сейчас сидела дома спокойно, скорей остаться наедине с обидой и гнетущим состоянием было бы куда как хуже.
— Как давно Вы знакомы с моим братом и его семьей? — Лия смотрела на проносящиеся за окном дома, мерцающие огни, заснеженные деревья.
— Недавно. Я консультировал их, затем как-то стали общаться.
— А как давно? — продолжала спрашивать Лия, отчего-то это казалось ей важным.
— Около полугода, — беспечно кивнул доктор.
Лия смотрела в стекло на отражение Дорнот и боролась с волной острого недовольства, поднимавшегося в ней. Недовольства от непонимания поступков этого человека
— Если Вы не очень замерзли, давайте выйдем из машины. На это лучше смотреть, стоя на своих ногах.
Дорнот заглушил мотор и вышел из машины. Лия последовала его примеру.
Он оставил машину наверху склона одного из холмов, окружавших город, который лежал под ногами словно в чаше, мерцающий и нереально далекий. В холодном воздухе остро светили звезды, маленький рожок месяца словно покачивался в ясной черноте ночи. Лия смотрела на открывающуюся перед ней картину и наслаждалась ею. Тишина спокойно оплетала, баюкала и уносила вдаль.
Наконец она оглянулась, ища своего спутника. Он стоял, прислонившись к машине, и Лия натолкнулась на пристальный взгляд, наблюдающий за ней.
— Спасибо, что привезли сюда. Это прекрасное место, — Лия потерла застывающие пальцы.
— Вы замерзли, садитесь, — он кивнул на машину. Лия молча направилась к ней. В салоне было тепло, от приборной доски расходился тусклый свет.
Она взглянула в окно на ночной город, переливающийся огнями, запоминая его таким.
— Люди никогда не ценят то, что имеют. И просто бросают в угол то, что так легко им достается. — Голос доктора был полон ядовитого сарказма, звучавшего неожиданно.
— Не все, — возразила Лия.
— У них есть все. Подобная ночь и красота — не единственные в своем роде, но разве их кто-то замечает? Люди никогда не ценят достающегося даром. — Он повернулся к ней и продолжил: — Если бы Вы имели все, что пожелаете, обратили бы внимание на то, что Вам скромно предложили бы?
— Я не понимаю, — тихо ответила Лия, растерявшись. Дорнот подался вперед, и с каким-то непонятным холодом в голосе повторил:
— Если бы Вам предлагали душу, ни в обмен на что-то, а просто так. А Вы при этом имели бы все, что может только человек пожелать. Обратили бы Вы внимание на это?
— Конечно да, — Лия старалась оставаться спокойной.
— Вы устали. Я отвезу Вас домой, — помолчав несколько секунд, сказал Дорнот.
Переход от злобного сарказма до внезапной заботы и внимания довел Лию до крайней точки кипения. Она молчала, пытаясь найти объяснение происходящему.
— Если Вам хочется что-то сказать мне, скажите, — Ян слегка постукивал пальцами о руль. — Не молчите. Вы кипите, но пытаетесь оставаться леди. Не стоит, просто выпустите эти слова наружу.
Казалось, что он или тонко смеется над её эмоциями, или же хочет услышать то, что она скажет.
— Я знаю Вас не так давно, — Лия сжала пальцы, заставляя себя говорить отчетливо и спокойно, — Но, по-видимому, раз разговор зашел настолько далеко, то я могу позволить себе сказать, что не знаю Вас вовсе. Я видела Вас разным. И каждый раз Вы играете, словно меняя маски. К чему это? Я не могу понять. Не могу понять — кто же Вы.
Дорнот молчал, глядя вдаль. В полутьме не было видно его лица, но повисшее в воздухе напряжение наполняло все чем-то похожим на электричество, настолько ощутимыми становились эмоции и мысли.
— К чему всё это? Неужели просто нельзя быть кем-то одним?
Ей показалось, что она почти выкрикнула эти слова. Наступила тишина, нарушаемая лишь глухим рокотом работающего мотора. Лия мучительно искала слова, чтобы загладить ситуацию, но почему-то ничего не приходило в голову. Лицо Дорнота смутно вырисовывалось в отражении на стекле, насмешливо напоминая ей маску. Спокойная не так давно тишина превратилась в опасное затишье перед бурей.
Внезапно Дорнот спокойно улыбнулся и расслабился:
— Возможно, Вы правы.
Кажется, он хотел еще что-то добавить, но заменил это своей странной полуулыбкой, которая словно говорила, что её обладатель понял то, что не прозвучало, и услышал отзвук мысли, промелькнувшей, но невысказанной. Вместо этого доктор уверенно вывернул руль, поворачивая с холма. Затем плавно вывел машину назад на дорогу.
Снова повисло ощущение, что ничего не было, и Лия устало закрыла глаза. Хватит с неё этих шарад на сегодня. Хватит. Что-то в них грозило надвигающейся бурей, которая приходит незаметно, но если пришла — не оставляет ничего прежним.