Грани отражения
Шрифт:
* * *
Тихо потрескивающий огонь в электрическом камине убаюкивал, навевая дремоту. Лия сквозь ресницы смотрела на Эрика, неспешно перемещавшегося по комнате и погруженного в свои мысли. Под тканью простой рубашки перекатывались мускулы, когда их хозяин машинально проводил рукой по волосам или протягивал ладонь навстречу предметам, возникавшим на его пути. Это тренированное тело напоминало, что, несмотря на недостаток зрения, его хозяин обладает
Эрик ощущал её взгляд на себе. Где-то в груди разливалось теплое удовлетворение, словно все пустующие ниши его жизни были заполнены, а всё, что он мог пожелать, он получил.
Правда её напряжение было несколько ощутимым, словно что-то вкрадывалось непонятное в спокойное и надежное течение жизни. Эрик стряхнул непонятную тревогу, но повернулся к Лии.
— Все хорошо?
Она села, подобрав ноги по-турецки, и помедлила, прежде чем отвечать, взвешивая свои слова:
— Да, всё хорошо.
Заставить себя улыбнуться было не так сложно, зная, что он услышит эту улыбку в оттенке голоса. Лия размышляла — сказать или нет о том, что происходило с ней в последнее время.
— Я знаю, что это выглядит глупо, но иногда мне кажется, что кто-то следит за мной.
Ветер бросил снег в окно, ударяясь в стекло. Лия напряженно смотрела на язычок ненастоящего огня. Эрик улыбнулся, опустился рядом с ней и обнял за плечи:
— Ты столько переживала за последнее время, что это все не удивительно. Поверь, моя охрана не просто так получает деньги. Просто старайся думать о хорошем. И это пройдет.
Она криво улыбнулась, хотелось верить в его слова. Но что-то упорно твердило, что это не просто игра воображения. Доказывать же и возражать, разрушая тепло и уют этого вечера, Лии не хотелось.
Впервые за всё время Лия поняла, что работа не приносит ей прежней радости. Дух болезни и боли, кружащий над госпиталем, проникающий в душу и отравляющий, овладевал и Лией. Она понимала, что на смену прежнему состраданию, которое помогало в работе, приходит какое-то болезненное онемение, а мозг, уже уставший от постоянных картин чьих-то страданий, больше не хочет воспринимать их.
Лия доставала ампулы для вечерних процедур, сверяясь со списками назначений. Случайно подняв глаза, она натолкнулась на Дорнота, неподвижно стоящего в дверях процедурного кабинета. От неожиданности Лия уронила журнал и спешно наклонилась за ним, скрывая испуг.
— Вы вся в работе.
— Вы напугали меня, — призналась Лия, поднимаясь и открывая журнал на нужной странице.
— Я только зашел, — доктор кивнул на дверь, — Решил спрятаться на несколько минут в тишину. Вы позволите?
Лия пожала плечами и отвернулась к столику с лекарствами. Повисла тишина — непонятная, но и не тягостная.
— Гнетущее состояние раздражает всё внутри, — внезапно сказал доктор, — Что-то внутри требует уйти как можно дальше. А разум его не слушает и продолжает засыхать в атмосфере напряжения и боли.
Лия замерла. Читать мысли доктор не умел. Или умел — иного объяснения ей в голову не приходило, ведь он как нельзя четко описал то, что творилось с ней.
— Возможно, — осторожно ответила она.
— Только тепло дома и любви спасает от полного онемения.
Лия медленно поставила очередную упаковку препарата на блестящее покрытие стола, полностью превратившись вслух и понимая, что всё это имеет свой смысл.
— А если их нет? Что спасет тогда?
Лии не требовалось оборачиваться, чтобы понять, что доктор подошел ближе и, вероятно, стоит за её спиной. Она молчала, понимая, что ответа ей не придумать.
— Что если внутри создается пустота, которая разъедает изнутри, пуская корни все глубже? Если она превращает прежнюю жизнь в повторяющийся кошмар из вчера и сегодня? В котором ты задыхаешься, не находя выхода, а мир вокруг превращается в серые краски, навязчиво бросающиеся в глаза?
Его голос упал до лишенного оттенков шепота. — Как заполнить эту пустоту?
Раздался хруст стекла, и Лия молниеносно обернулась. По руке доктора, набирая скорость, стекали капли крови, собираясь в маленькие струйки и звучно падая на пол. Доктор заворожено, как во сне, смотрел на руку, будто не ощущая и не замечая ничего. Затем одновременно с Лией поднял голову, и их взгляды пересеклись. Вероятно находясь в своих мыслях, он взял со стола ампулу, как обычно люди бесцельно держат в руках предметы, порой и, не замечая их.
Лия очнулась первая и, схватив лежащий в кармане бинт, шагнула к доктору. Кровь продолжала течь. Стараясь остановить её, Лия сжала запястье Дорнота, лихорадочно думая, что надо убрать осколки, промыть рану и продезинфицировать её. На всё это требовалось время, а осколки похоже зашли глубоко в ткань, поскольку кровь продолжала течь.
— Поверните руку, — попросила Лия, — надо её промыть.
Когда происходило что-то незапланированное и экстренное, время словно замедляло бег. Как сейчас. Она продолжала удерживать пальцы на точке прижатия, как учили в колледже. Оглянулась, рассчитывая — как далеко до раковины и до стоящего на углу антисептика для обработки.
Рука доктора дрогнула и внезапно сомкнулась на её ладони, словно связывая их. Лия ощутила горячую влагу крови, распространявшуюся по ладони. Дорнот шагнул ближе, наклоняясь к лицу Лии и крепче сжимая кровавое пожатие. Осколки ощутимо царапали кожу, и Лия внезапно подумала, что он будто специально сжимает ладонь, загоняя их глубже. Кровь звучно ударялась о пол, как метроном, отсчитывая секунды.
Лия успела решить, что доктор явно не в себе. Это все объяснило бы. Но тот внезапно поцеловал её. На обычный поцелуй это просто не было похоже, настолько неожиданно и быстро всё произошло. Он осторожно и почти благоговейно коснулся её губ и отстранился так, что Лия не успела ничего даже предпринять. Дорнот был гораздо выше неё, и Лия смотрела на него, почти запрокинув голову.