Грани пустоты
Шрифт:
Зато Марта рассмеялась удачной шутке. Николай всё же поднял глаза, чтобы натолкнуться на холодный, почти пустой взгляд над улыбкой. Кого он впустил в дом этой ночью?
– Если не чувства, с чего бы начал ты?
– Мы серьёзно обсуждаем создание мира и людей? – Николай хотел усмехнуться про себя, но фраза сама вырвалась вслух.
– Почему бы и нет, – улыбалась в ответ Марта. Кажется, она выглядела довольной, но даже в таком виде пугала не меньше, чем кошмар, бродивший за окнами по ночам. – Ты не писал эту главу в диссертации?
– Пока нет… Она значилась под конец, но я её удалил. Слишком смелое решение, лучше начать со стула.
– Или
– Я помню, каково это – любить. Я могу не испытывать и больше никогда не испытать этого чувства. Но моя память подскажет, направит. Да, я бы попробовал…
Сердце глухо бумкнуло внутри, и мир развалился на осколки.
Чтобы через секунду по крупицам собраться вновь совершенно иным.
История Марты, меняющая всё
Женщина откинулась в кресле, не сводя пристального взгляда со своего творения. Всем своим видом она давала понять, что первый урок пройден успешно, но похвалить вслух ещё рано.
Николай совершенно потерялся от нахлынувших чувств. Он казался сам себе барахтающимся в луже котёнком. Беспомощным созданием, которое несомненно выплывет, когда воздуха в лёгких почти не останется, но выучив этот урок. А ещё он чувствовал, что следующие слова Марты поменяют всё. Он боялся и не хотел слышать.
Она чувствовала это и тянула. Позволяла несчастному хотя бы попробовать нащупать почву под ногами. Марта была явно заинтересована в том, чтобы объяснение прошло успешно.
Николай уронил пустую чашку, хотя руки больше не дрожали. И даже не стал её поднимать, зато следующий вопрос отчётливо всплыл в голове.
– Кто ты?
– Я бы назвала себя учёным, это слово с детства вызывало во мне трепет. Я хотела стать учёным и, если обойтись без лишнего пафоса, у меня получилось. Раньше я обожала загадки, особенно те, что преподносит нам само мироздание. Ведь ответ всегда рождает сотни новых вопросов. Я любила на них отвечать. Как должен любить и ты, Николай.
Он кивнул. То, что ещё вчера казалось непреложной истиной о себе самом, как бледно-серые волосы или слишком худощавое тело, которое он видел в зеркале – теперь казалось зыбким, неустойчивым. Будто он нуждался в подтверждении со стороны, какой он, чтобы оставаться собой. И Марта давала это подтверждение.
– Я не сразу заметила, что живу дольше, чем положено. У меня всегда было занятие, и, честно признаться, я не слишком обращала внимание на людей вокруг. Смешно, но смену своего ассистента я заметила только в тот день, когда назвала его по имени, а юноша ответил мне, что так звали его деда, который работал на меня. В тот день я оглядела весь свой персонал, и не узнала ни одного лица. Этот любопытный факт занял меня на целый день. Но, в конечном счёте – я и так не собиралась умирать, какое мне дело до того, что умирали остальные.
Николай кивнул, хотя это от него и не требовалось. Ему пока ещё казалось, что будь такой уникальный случай – женщина, которая не стареет и не умирает – вся учёная среда только и галдела бы о ней. Эликсир бессмертия, философский камень и множество других любимейших баек человечества отражали главную людскую мечту – не умирать. А она так легко,
Но всё, что Марта в тот день сказала дальше, порвало последние шаблоны в неокрепшем сознании Николая. Вспоминая тот день позже, он всегда признавал, что выжил только чудом.
– Я недооценила смерть. Даже если она не трогает тебя, с ней всё равно приходится считаться. Повторюсь, тогда я не слишком обращала внимание на людей… Поэтому не сразу заметила, что их стало меньше. На улице больше не было той спешащей толпы, машины не гудели за окном, доставка затягивалась на недели. А потом погасли все фонари, а небо так и осталось оранжевым.
Её безучастное лицо не выражало никакого отношения к происходящему в рассказе, и даже тоном Марта не выделила момент, когда осталась совершенно одна.
– Потом пропал последний ассистент. И одним оранжевым утром я прошлась по огромному городу, уже не встречая там людей. Он был весь в моём распоряжении, как и остальной мир. Пустой и бездушный, чьи загадки так быстро потеряли смысл…
Она всё же остановилась, подошла к окну и провела рукой по ледяному узору. Под её пальцами рисунок зашевелился, ожил и расцвёл десятком новых бутонов.
– Осознание, что я упустила самое главное, пришло не сразу. Какое-то время я ещё пыталась вести обычную жизнь, но быстро теряла к ней интерес. Я! Теряла интерес! – в голосе скользнул гнев. – Оказалось, что из жизни ушло то, что и делало её «жизнью». Те самые люди, которых я старалась не замечать. Столько времени спустя…я готова признать, что они – удивительнейшее творение мироздания. Уникальные индивидуумы, такие простые снаружи, но до самого конца остаются загадкой для себя самих. Как этот узор на окне, они никогда не повторяются. А я упустила их! Нескончаемый материал для познания канул в вечность, оставив после себя только вопросы.
Иногда голос Марты заглушал бешеный стук сердца. Николай старался глубоко дышать и не думать самостоятельно. Эта история всё меньше казалась байкой. В отличие от собственных воспоминаний – его детство, дом в городе, учёба, знакомые – всё превращалось в кадры старой плёнки, обрывалось и таяло на глазах. И дурацкой шуткой была не история Марты, а его собственная жизнь.
– Создать подобие человека оказалось не так сложно, – спокойно продолжала гостья. – Но вот создать полноценную личность, способную самостоятельно думать, принимать решения и быть тем самым уникумом – гораздо сложнее. На это ушли долгие годы, но результат никогда меня не устраивал. Они говорили моими словами, мыслили вложенными шаблонами, совершенно не развивались. И не представляли, что такое любовь. В конце концов, я поняла, что мне не создать человека, умеющего любить, если я сама лишена этого качества. Но кто мне мешает сотворить существо, которое будет способно созидать то, что я не смогла?
И вот тут она улыбнулась. Тёплой её улыбку назвать было нельзя, хотя Марта явно пыталась выразить именно это чувство. Чувство, которого она лишена.
– Я пыталась создать ученика, что способен хотя бы представить, что такое любовь. Если не почувствовать, то вообразить. Последний компонент, которого мне не хватает для полноценного человека. Я могу сотворить целые миры, но к чему они нужны, если останутся пустыми?
Николаю бы улыбнуться в ответ, но ледяной пот катился под тёплым свитером. Хотелось проснуться от этого кошмара. Слишком сюрреалистической представлялось то, что когда-то он звал «реальностью».