Грани судьбы
Шрифт:
— Хорошо, кто следующий?
Аргументы Йеми полностью Мирона не убедили, но надо было рассмотреть и остальных кандидатов. В крайнем случае, к старичку всегда можно было вернуться.
— Архимаг Жилле, эшвард братства, — продолжил Теокл. — Тоже не тот, кто нам нужен.
— Почему же?
— Потому, что его нет в городе. Примерно додекаду назад отбыл в Тампек по каким-то своим делам.
— Убедительно, — согласился генерал. — Остальные все в городе?
— Не все. Нет ещё Левека, а он-то как раз очень подходит на эту роль. Известный авантюрист.
— Итого, минус трое. Осталось четверо. Продолжим.
— Нурлакатам, уршит. Его сюда привёз сам наместник. Живёт одиноко в башне Нэлль.
— То есть, очень подходит? — уточнил Нижниченко.
— Похоже, — согласился Теокл.
— Один есть. Дальше.
— Коллетт. Вряд ли он. Во-первых, его специализация — големы.
— А во-вторых?
— Во-вторых он большую часть времени проводит в расположении эскадрильи тяжелой авиации, в полулине к югу от города. Драконов хоть и воспитывают в послушании с самого момента, когда они вылупляются из яйца, а всё же под рукой у любого командира такого соединения должна быть хоть парочка големов и маг, который умеет ими командовать. А сейчас ему ещё за диктатором в школе Ксантия Линвота надо приглядывать. Не до оборотней.
— С этим можно согласиться. Кто ещё?
— Маннон. Мы думаем, тоже не подходит.
Йеми усмехнулся.
— На Маннона можно подумать только после кружки гномьей водки.
— А что так? — недоверчиво переспросил Мирон.
— Этот старик — любимец студиоузов городской школы. И последние вёсен тридцать высокая философия его интересует куда больше натуральных наук.
— Мне кажется, — сухо заметил Мирон, — ты излишне доверчив, друг мой. Плохие люди очень часто имеют благопристойный вид и безупречную репутацию.
Зеленокожий довольно улыбнулся. Нижниченко снова подумал о том, какую реакцию способна вызвать такая улыбка в его мире. В Одессе, наверное, можно будет отснять прекрасный римейк "Броненосца Потёмкин": как народ, не разбирая ступенек, несётся вниз по Лестнице. "Дежа вю" отдыхает.
— Почтенный Лечек совершенно прав, — заметил Теокл. — Маннон живёт в Школьном квартале, а там не то, что оборотня, кролика не спрячешь так, чтобы об этом назавтра не узнала вся улица. Когда в твою комнату в три часа ночи вваливается вдрызг пьяный студиоуз, которому захотелось от избытка чувств прочитать свои гениальные вирши… Там это в порядке вещей.
— Ладно, пусть не Маннон. Кто последний?
— Луж. Тинк вье Луж.
— Благородный? — подозрительно поинтересовался кагманец.
— Третий сын мелкого графа с севера, — пояснил Теокл.
— Понятно. Было у графа три сына. Два — графы, а третий стал магом… Так что этот вье Луж?
— Зимой получил статус имперского мага. Открыл лавку, в которой торгует волшебными снадобьями и амулетами. Так себе лавчонка. С торговлей Жилле не сравнить.
Йеми усмехнулся.
— Ну, Жилле-то торгует не первый год. И потом, до него лавка самому Тарло Уойссу принадлежала, а тот был магом не чета нынешним.
— Значит, либо уршит,
— Конечно. Мы очень благодарны.
— Вот об этом мы сейчас и поговорим, — огр хищно подался вперёд. — Мы помогли вам, теперь ваша очередь помочь нам. Мне кажется, это справедливо.
— О чём речь, — с деланной весёлостью ответил Нижниченко. — Что ты от нас хочешь?
— Вы — мудрые и знающие люди. Мы пришли сюда, чтобы спасти дракона Ская, который томится в гладиаторской школе Ксантия Линвота. К сожалению, пока что у нас не очень получается. Возможно, если мы объединим усилия, то сможем освободить и дракона и оборотня. Что скажете?
— Гм… Мирон, кажется, ты просил меня предупреждать, когда возникнет опасность? — будничным тоном поинтересовался кагманец. — Так вот, если нас поймают за попытку освобождения дракона, это, безусловно, означает сожжение заживо. Разумеется, после соответствующих пыток в подвалах Инквизиции.
— Можно подумать, что если вас поймают на попытке освободить оборотня, то судьба будет иной, — хмыкнул огр.
— Разумеется, нет. Но про оборотня он давно предупрежден, а про дракона услышал только сегодня.
Нижниченко был готов поклясться, что в чёрных глазах нечеловека промелькнула лукавая искорка.
— Это меняет дело, — с почти торжественной серьёзностью согласился Олх и, повернувшись к Мирону, поинтересовался: — И как тебе такая новость?
Генерал развёл руками:
— Поскольку второй раз сжечь меня у Инквизиции не получится, я, вроде, ничего не теряю.
— Точно! — бодро поддержал верзила. — Это в столице покушающихся на священную особу Императора убивают по полудюжине раз в назидание другим безумцам. Казнят, оживят, потом казнят снова, другим способом. А здесь, в провинции… Максимум на что хватит толийских жрецов Аэлиса — поднять из могил с дюжину вурдалаков.
Нижниченко поёжился. Он не собирался и один раз попадаться к инквизиторам, но, если в этом мире практикуется многократное придание казни, то того и гляди придётся завидовать судьбе сваренного в масле Михаила-Махмуда. Но, с другой стороны, эти люди и нелюди действительно серьёзно помогли им. У самого Мирона версии о магах и близко не было, у Йеми, похоже, тоже. Да к тому же в гладиаторской школе Ксантия Линвота томился не только какой-то там дракон, но и Серёжка. И все подходы к школе были утрачены.
— Давайте конкретнее, — предложил Мирон. — На какую помощь от нас вы рассчитываете? Конкретно.
— Нам пригодится любая помощь, — дипломатично ответил зеленокожий командир. — Я ведь не знаю ваших возможностей.
— Это не разговор, — напористо сказал Нижниченко. — Мы третий день ходим вокруг и около. Мне кажется, что сказано уже достаточно, чтобы понять, что у нас с вами общие враги. Давайте уж решаться, что делать дальше. Если объединяем усилия, то надо понять, что мы друг от друга хотим.